Песнь Гнева
Шрифт:
В углу, у фонтана, их встретил Фанет. Длинные светлые волосы его были заплетены в конский хвост, виски выбриты, а грудь перехватывал сверкавший в ярком свете нагрудник. Фанет, милый мальчишка, уверенный, что этот бушевавший на островах конфликт с Орденом — не их война, не дело илиаров. Лиам увидел, как тепло преемник Дометриана поприветствовал Лету. Это его удивило, ведь Лета была угрозой его наследованию. Наверняка многие собравшиеся здесь подумали именно об этом, о том, что теперь Дометриан сделает наследницей свою дочь. Для этого стоило просто найти ей
К тому времени танцовщицы продолжили свои пляски, а рабы вынесли еще вина, поэтому Лета временно перестала быть центром внимания. Фанет улыбался и был вежлив. По его лицу нельзя было понять, о чем думает на самом деле. Потом Дометриан подвел дочь к Агдистису, командующему Сфенетрийсюкой гвардией. Лиам подошел ближе, напрягая слух. Агдистис с типичным для него фанатизмом заверил, что будет верен Лете до самой своей смерти. Он назвал ее царевной, чем опять ввел ее в ступор. Но Лета быстро расслабилась и спросила его о том, как обстоят дела с преступлениями в Сфенетреи еще что-то о подпольных боях. Обрадованный тем, что дочь нашла общий язык с его окружением, Дометриан извинился и отошел.
Лиам проследил за царем взглядом. Тот вернулся к Фанету, который уже успел обзавестись собеседниками, а конкретно Кенсорином и еще одним илиаром, не молодым, но и не ровесником первому, с медным цветом волос и повязкой на глазу. Это был, как предположил Лиам, Лазар, еще один генерал. Эти трое с их легионами составлялиосновуармии Китривирии. Дометриан обменялся с ними несколькими фразами о том, что после торжества они соберутся вместе, дабы принять окончательное решение. Но все было и так ясно: Дометриан планировал провести войска через узкий горный проход в Хребтах Безумца, обнаруженный разведчиками. Проход вел к самой Сэт`ар Дарос и, что важно, никем не охранялся.
— Вы не были приглашены на собрание после торжества?
Лиам едва не дернулся от неожиданности и повернулся на звук голоса. Позади него стоял Мецура, пробуя рыбью икру с широкой ложки и кокетливо шевеля верхней губой, отчего двигались и его усики.
— Простите?
— Я думал, вас позвали, Masdaus.
— Послушайте, а вам какое дело?
— Совершенно никакого.
Мецура опустошил ложку и аккуратно примостил ее среди других пустых блюд на столе, все время улыбаясь как болванчик. Лиам думал про себя, что ему было надо. Потом вспомнил, что наверняка этот илиар затаил обиду на то, что его отправили тогда идти пешком до самого дворца.
— Я приглашен на собрание, если это вас так интересует, — раздраженно бросил эльф.
— Стали бы вы подслушивать сейчас, если бы это было так?
— Вам не кажется, что вы ведете себя нагло?
— Я следую всем нормам общения с вышестоящими лицами, но я не обязан раболепствовать перед вами.
— Что делаешь перед царем.
Мецура скривился.
— Никто меня не любит. На то, конечно, есть причины, — произнес он. — Но скоро отношение ко мне изменится.
— Кого опять пытаешься подсидеть, Мецура?
— Разве я такой дурак?
Эльф с брезгливостью отвернулся.
— Вот что я вам скажу, мастер шпионов, — Мецура подтянулся на носочках, чтобы достать до его уха. — Где бы я ни был сейчас, завтра я могу оказаться выше. И дело тут не в моих бесконечных вложениях в общественно полезные блага, когда царская казна не справляется, а в моих амбициях.
Лиам отпрянул, вытирая обслюнявленное ухо.
— Амбиции, которые ты отыскал на песке арены?
Лицо вельможи вытянулось.
— Не надо обвинять меня в том, чего сами не понимаете.
— Успокойся. То, что ты проворачиваешь в закоулках Сфенетры, меня не касается.
— Вы много говорите, Masdaus. У нас это считается плохой чертой.
— Ты сам ко мне подошел.
Одна из танцовщиц сделала прыжок почти через половину зала и эффектно приземлилась на шпагат, заставив зрителей взорваться аплодисментами.
— По крайней мере, я не наметил своей целью то, что мне недоступно, — быстро заговорил Мецура снова ему на ухо, пользуясь тем, что все отвлеклись. — В отличие от некоторых.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Лиам немного обеспокоенно.
— Я видел, как ты смотришь на нее… Она вряд ли может иметь серьезный политический вес. Еще, возможно, она окажется при ближайшем рассмотрении самозванкой… Но что бы ты там ни задумал на ее счет, царь быстро тебя раскусит.
Взгляд Лиама обдал вельможу холодным презрением.
— Исчезни.
Мецура с насмешкой поклонился и убрался восвояси.
Лиам, потеряв из виду Лету, еще немного покружил по залу, однажды притворившись, что пробует на вкус барабульку в сухарях и листьях винограда и икру, которую так смаковал Мецура. Он увидел девушку возле небольшой статуи Меема, бога вина, веселья и бодрствования. Она старалась выглядеть как можно более незаметной, но, учитывая, что огромная фигура Лиакона стояла рядом с ней, все ее потуги были бесполезны.
— Непривычно их внимание?
— Не то слово, — вздохнула она. — Это просто пытка. Они смотрят на меня, как на какое-то чудище. Как на восставшую из мертвых.
— Так и есть.
— Ах, ну да. Многие наверняка удивлены, что Дометриан притащил меня откуда-то, когда все уже про меня забыли. О, Лиам.
Эльф, невольно заставший девушку и Лиакона врасплох, поклонился.
— Я вас оставлю, — Волк поспешил уйти, продолжая постоянно разглаживать на себе ту одежду, в которую был вынужден облачиться по случаю праздника.
Она его сконфузила своей вычурностью и отсутствием каких-либо частей, напоминавших привычную кожаную броню.
— Как я его понимаю, — сказал Лиам. — Примерно так я себя ощущаю, когда Кильрик заставляет меня наряжаться в парадный костюм на подобных этому торжественных вечерах. Это такая мантия, с красными перьями и застежками на…
— На нас все смотрят. Сейчас подумают что-нибудь не то. Говори, чего хочешь.
— Беседы с красивой женщиной.
Лета ответила улыбкой, мгновенно забыв про десятки пар любопытных глаз в зале.