Песнь Гнева
Шрифт:
— Ковен! — закричал Радигост, пытаясь подняться. — Ковен! Возвращайте щит! Скорее!
Многие шепнули несколько слов, восстанавливая щит, но встретили жесткое сопротивление. Их языки онемели, их губы затряслись, а руки словно сковала тяжелая цепь. Колдуны покинули опушку на которой стояли. Лица их были покрыты язвами и гнойными струпьями, макушки у них были лысыми, тела под кольчугой — тощими, с неестественно длинными руками и тонкими ногами. Тот, кто порезал себе вены, поднял руки вновь.
Радигосту удалось встать и направить свой посох на него, но он не успел произнести заклинание. Колдун сделал
Кроме Иветты.
Она, как все, валялась в грязи после того, как был сломан щит. Но того, что происходило с магами, с ней не было. Она чувствовала себя нормально, разве что незначительный порез на ее плече болел сильнее. Иветта подползла к Дите, которая постанывала и держалась за голову. Она схватила ее за руки, пытаясь отцепить их, но напрасно. Дита ее не слышала, каталась по земле и страшно дергалась.
Другие колдуны извлекли ножи, задирая руки вверх. Но так и не совершили того, что задумали. Они заметили, как поднимается Иветта, и недоуменно покосились на нее, хмуря заросшие коростой физиономии.
— Уходите, — проворчала магичка, не понимая, что делает. — Или пожалеете.
Один из колунов зашелся хриплым скребущим смехом. Остальные подхватили его.
Дита закричала.
Иветта сомкнула левой рукой запястье правой, и мелкие металлические выступы на ее браслете впились в ладонь. В глазах колдуна, порезавшего себе руки, была насмешка. Иветте захотелось вырвать эту насмешку вместе с глазами.
Она выдохнула, ощущая, как злоба переполняет ее. Колдун взмахнул ножом, чтобы ударить себя снова, но вдруг застыл, поглядев вниз. Земля под его ногами стала жидкой и разошлась, превратившись в болото. Он и другие члены Ковена начали застревать в ней, как в трясине, дернулись и поспешили обратно в лес, но было уже поздно. Они стремительно проваливались вниз и ничего не могли поделать. Их устные заклинания и надрезы на руках не могли им помочь.
Маги перестали кричать и кататься по земле. Они замотали головами, сбрасывая с себя вражеские чары и изумленно смотрели на то, что творилось с их врагами.
Иветта яростно вскрикнула, вскидывая руку. Ее браслет потяжелел и налился ярким голубым светом. Резавшего себе руки колдуна вдруг вырвало из земли. Он замахал руками и ногами, выронил нож и стал похож на испуганную дворняжку. Иветта дернулась всем телом, и колдун полетел в сторону леса, где врезался в ствол дерева, а потом рухнул на землю. Мертвый.
Иветта упала на колени, наблюдая, как очнувшийся Радигост бегает между застрявшими по горло в земле членами Ковена и заканчивает дело. Дита медленно поднялась, не сводя изумленных зеленых глаз со своей ученицы.
Когда с колдунами было покончено, щит восстановлен, а маги вновь заняты помощью лутарийцам, Радигост подошел к Иветте, которая так и стояла на коленях, обнимая себя руками и бездумно глядя перед собой.
— Отнесите ее в лазарет, — скомандовал он. — Пусть отдохнет.
Появились санитары, взявшие под руки Иветту. Она и не возражала, безвольно повиснув в их дежурных объятиях.
Радигост обернулся к Дите.
— Тебе что-нибудь известно?
Она как раз весьма успешно швырялась молниями в сбившихся в кучу магов Ордена, которых взяли в кольцо пешие воины княжеств.
— В битве нет места для разговоров, — отозвалась она, отведя взор.
— Есть только неудачные моменты для разговоров, — сказал верховный маг и присоединился к ее атаке, но говорить больше не стал.
Дита с облегчением выдохнула.
***
Ступени вывели ее на крепостную стену. Тяжелый воздух был пропитан серой и гарью, будто ядом. Плитки пола были еще влажные, но дождь уже закончился. Отсюда отчетливее были слышны звуки сражения, сухие трески заклинаний, вопли, каменный грохот разрушаемых стен крепости баллистами и катапультами. Лета поглядела налево. Горизонт полыхал. Катэлевы чародеи напирали на войско, в котором смешались люди, эльфы и илиары. Они, как Ангуас, раскидывали солдат во все стороны, нанося им ужасные раны. Лучники не брали их стрелами — каждого окружал магический щит, который могли сломать лишь маги Оплота. Да и то не всегда получалось.
За рвом, стараясь не подпустить к крепости еще больше народу, выстроилась добрая сотня адептов. Лутарийская конница клином прорвалась через их квадрат, сбивая их с ног и разрушая их мощные магические щиты. Пехота быстро окружила адептов, безжалостно протыкая их алебардами и мечами. Конники сражали адептов с лошадей, давили их конскими копытами и толкали в пропасть рва.
Маги Сапфирового Оплота прикрывали лутарийцев издалека, разя в противника множеством заклинаний: огненные шары, молнии, потоки вибраций и взрывы пробивали брешь в щитах адептов, а воины уже довершали дело сталью. Что-то здесь произошло. Не так давно, пока они блуждали по темным коридорам крепости. Что-то страшное, но чрезвычайно важное, что заставило адептов постепенно отступать. Они не могли долго выдержать такого натиска.
Тем временем илиары, эльфы и ардейнардцы брали крепость, подведя осадные орудия с другой стороны рва. Что там происходило, Лета не видела, но угадывала по бесконечному дрожанию стен и грохоту от обломков. Теоретически один из зарядов мог прилететь и сюда, на стену. Требушеты работали без конца, словно их целью было полное разрушение крепости, а не остановка ритуала Безумца.
Адепты опомнились и восстановили свой строгий квадратный строй. Они начали стягивать конников с седла слепящими вспышками и ударами своих заклинаний. Солдаты оказывались на земле, в грязи и крови, и маги Ордена без промедления поджаривали их, выбрасывая из рук красные и белые искры.
Мелькали бледно-зеленые одежды санитаров, утаскивавших раненых с поля боя в тыл. Лета попыталась отыскать хоть кого-то знакомого среди сражения, но с такого расстояния она лишь могла приблизительно угадать, кто на какой стороне сражался и к какому роду войск принадлежал.
Он был здесь. Но он не смотрел на бушевавшее сражение. Он смотрел на нее.
Стена, на которой они стояли, была окружена плетеной проржавевшей изгородью. В ней было несколько ярусов, а по левую сторону расположился внутренний дворик, ничем не примечательный, кроме нескольких обрушившихся от времени скульптур. Позади Милована возвышалась небольшая башенка и вход в нее. Крышу ее, как и крыши многих других башен этой крепости, венчал острый сверкающий шпиль.