Песнь кецаля
Шрифт:
Глава шестнадцатая
Дом кукурузы
Три чёрных джипа остановились у склона горы Чапультепек, когда до наступления полуночи оставалось около пятнадцати минут.
– Это здесь, – Цонкоцтли первым выскочил из машины, указывая куда-то в темноту. – Проход откроется через несколько минут.
Самое интересное было в том, что Адам с Фрицем видели соратника Уэмака в образе слегка полноватого добродушного сеньора Педро, а вот Бетси, Труди и Мигель Васкес лицезрели перед собой бравого юного полицейского Ордоньеса. Трудно сказать, специально ли Цонкоцтли делал так, чтобы люди воспринимали
Люди поспешно выбрались из джипов. «Чикос» Васкеса были настроены более чем решительно, каждый держал в руках по винтовке М-16.
– Должен вас разочаровать, сеньор Васкес, – внезапно заявил Ордоньес, – но вашим людям придётся остаться снаружи.
– Да вы что?! – мгновенно вспылил мексиканец. – Чтобы я спустился в логово этих тварей без охраны?!
Соратник Уэмака холодно усмехнулся:
– Успокойтесь, со мной вам ничего не угрожает.
– Это просто возмутительно! Caramba!
– Дон Мигель, как вам не стыдно, – вмешался в перепалку Адам. – Вон даже девушки спускаться в пещеру совсем не боятся…
Крюгер весело подмигнул Труди.
Труди фыркнула и показала Васкесу длинный розовый язычок.
– Ладно, я согласен, – пристыжено кивнул Человек-пингвин. – Ребята останутся у склона горы ждать нашего возвращения.
– Тише, – Ордоньес прислушался, зорко вглядываясь в освещённое светом полной луны подножие горы Чапультепек. – Смотрите…
Тьма у самого подножия склона внезапно сгустилась, превратившись в небольшой вращающийся сгусток черноты. Гора едва ощутимо вздрогнула, и земля у её основания стала медленно разверзаться. Словно пасть зевнувшего ягуара, в склоне возникла чёрная зияющая дыра, обрамлённая острыми, будто клыки хищника, каменными выступами.
– Вау… – тихо выдохнула Регентруда.
Люди зачаровано смотрели на открывшийся проход, отказываясь верить в происходящее.
– Идёмте, – желтоволосый решительно двинулся к зеву пещеры, – через десять минут проход закроется.
– Секундочку, а как же мы выберемся назад? – с надрывом в голосе спросил слегка ошарашенный Думкопф.
– Проход откроется ещё раз, – пояснил Цонкоцтли, – перед самым рассветом. Но с первыми звуками песни кецаля он снова исчезнет.
– Значит, мы должны поспешить, – сделал логический вывод Крюгер. – Кто знает, сколько пройдёт времени, пока мы обнаружим там золотое сердце.
– О, Санта Мария, – воскликнул Васкес, – это какое-то безумие…
– Вот именно, – буркнул себе под нос Думкопф, нащупывая в кармане спасительный обсидиановый нож, который был для него не только эффективным оружием против кровососов, но и магическим талисманом, залогом того, что с ними всё будет в порядке.
– А Фриц боится… – дурашливо пропела Труди, лукаво поглядывая на нервничающего толстяка.
– И вовсе я не боюсь, – обиделся Думкопф.
– Боишься, боишься…
– Регентруда, – строго прикрикнула на девушку Бетси.
Ордоньес уже стоял в проёме открывшегося прохода. Тьма была настолько густой, что, казалось, пещера до краёв заполнена дёгтем.
Люди гуськом стали спускаться в удивительное подземное царство.
Адам ступил в пещеру следом за Цонкоцтли, почувствовав, как его тело преодолело некий барьер, словно Крюгер зашёл в кузов гигантского рефрижератора. Холод на несколько секунд сковал его, проникнув в каждую клетку, но сразу же отпустил, удовлетворившись своей проверкой, будто заранее зная, что этому чужаку разрешено преодолеть порог подземного мира.
Но разрешено кем?
Словно прочитав его мысли (хотя почему, словно?), идущий чуть впереди Адама Цонкоцтли тихо произнёс:
– Я уже говорил о том, что лично просил владыку подземного народа разрешить вам посетить обитель бессмертных, и Уэмак благосклонно позволил мне провести вас в Дом Кукурузы.
– А почему этот Уэмак не вмешается во всё то безобразие, которое учинили его подданные? – ехидно поинтересовался Крюгер.
– Бывшие подданные, – деликатно поправил охотника за артефактами златокудрый.
– Хорошо, бывшие подданные, – легко согласился Адам.
– Уэмак довольно своеобразно воспринимает окружающую его действительность. Он реагирует лишь на ту опасность, которая угрожает ему лично или которая может повлиять на давно сложившиеся устои жизни подземного народа.
– А разве сейчас как раз не такая ситуация?
– Уэмак так не считает… Осторожно, здесь начинаются ступеньки…
– Чёрт!! – Крюгер споткнулся, чуть не сбив с ног шагающего впереди проводника.
Где-то сзади слышались голоса остальных спутников: весёлое щебетание Труди, недовольное бурчание Думкопфа и визгливые реплики Васкеса, который без своих чикос ощущал себя лишившейся панциря черепахой.
Наконец, глаза Адама привыкли к царящей вокруг тьме, и отважный охотник за артефактами понял, что темнота в пещере была весьма относительной. От каменных холодных стен исходило ровное мертвенное свечение, позволяющее разглядеть вырубленные в скалистой породе ровные ступени.
– Эта пещера намного древнее нашего народа, – нарушил молчание проводник. – Старые легенды утверждают, что она уже была вырублена в горе, когда первые бессмертные обрекли себя на добровольное изгнание под землю.
– Значит, пещера вырублена кем-то другим? – донёсся из-за спины Крюгера заинтересованный голос Бетси.
– Да, именно, – подтвердил Ордоньес. – Во всяком случае, это сделали не бессмертные. У нас просто не имелось для этого специальных орудий и навыков, да и количество первых подземных поселенцев было невелико.
– Но на их стороне вечность, – усмехнулся Адам.
– Нет, – Цонкоцтли отрицательно покачал головой, – всё это сделано руками иных существ, не имеющих отношения ни к бессмертным, ни к людям.
Теперь Крюгер взглянул на подземную пещеру совсем иными глазами. Не то, чтобы ему от откровений разговорчивого проводника сделалось жутко. Нет. Просто Адам всё больше и больше чувствовал, что находиться в этом месте он просто не имеет права. Что присутствие здесь людей противоестественно. Этот холодный тёмный мир не был рассчитан на их восприятие. Человеческие органы чувств здесь не годились. Крюгер был уверен, что их загадочный проводник ощущает всё по иному. Возможно, для него в каменном туннеле светло как днём, мрачные серые стены покрыты великолепными цветами, а лицо овевает приятный тёплый ветерок.