Песнь порицания
Шрифт:
«Вдохнешь – скрутит судорогой боли, не смей вдыхать, наемник!» – Казимир это и так прекрасно знал, подхватывая шарик, чуть сжимая его в кулаке и сразу бросая в темноту.
Взрыв осветил темень изнутри, всего на миг показав убийце силуэт. Силуэт Каутри.
«Арбалет Алангая! Прекрасное решение» – отметил голос, когда наемник схватил все еще пылающее оружие, приложил к щеке и, чувствуя как под действием жара плавится кожа, вжал спусковой крючок.
– ААААА! – тьму выгнуло, она затряслась, заставляя щупальца хаотично
Барон Каутри снова закричал, заходясь в агонии, совсем не замечая катающегося по полу наемника, воющего от боли….
***
Хейг
Дом. Я провел в родовом замке большую часть своей жизни и никогда особенно не тяготел к такому понятию, как дом. Но сейчас, проведя меньше недели вне его, понимаю: «Чем дальше ты из дома едешь, тем больше любишь ты его». Карета мягко перешла с утрамбованной земляной дороги на мелкую гальку, что обрамляла пути вокруг замка.
– Господин! – крикнул кучер, завидевший вдалеке замок. – Мы подъезжаем! Господин….
Последнее слово было произнесено со страхом, и моя голова выглянула посмотреть.
– Не останавливайся, – отвернулся я от разрубленной пополам кареты, в которой до сих пор виднелись человеческие тела. Похоже напали не только на Гурьены….
Рядом с воротами стоял дилижанс без опознавательных знаков. Пустой.
– Жди здесь, – приказал я кучеру, открывая калитку. Дурное предчувствие поселилось где-то под сердцем и начинало леденить внутренние органы. Если враг был здесь – почему не убрали трупы? И где остальные тела, из дилижанса….
– Бездна тебя задери, – я посмотрел под ноги. Здесь явно стояла карета, совсем близко к воротам. Запахи, донесенные до меня ветром, были совсем дурными – жженый порох, сталь и кровь.
Сразу за калиткой лежало три трупа. Зажав нос, я умудрился не вывернуть на тропинку останки своего ужина. Наемники в довольно простом, но в то же время добротном обмундировании. Странным было оружие – арбалеты. Похоже, что планировалась тихая зачистка замка, но что-то пошло не так, и первые жертвы появились уже на дороге.
Еще тела. С каждым пройденным метром я находил новые трупы различной степени повреждений. Все они были наемниками.
– Брат? – среди кустов роз лежал лицом вниз мой младший родич. В затылке торчала арбалетная стрела. Даже после смерти он сжимал в руках любимое оружие – старинную секиру, что обычно висела над камином. «Брат, когда вырасту, я стану великим воином и прославлю семью» – сказал мне младший Каутри когда-то давно. Теперь он лежит здесь, в родовом замке, в обрамлении тел врагов. – Покойся с миром, брат.
Сад кончился, и я наконец узрел то, чего больше всего боялся – выбитые ворота, закопченные окна и дыры в стенах. Здесь был полномасштабный штурм. Остается лишь надеяться, что Каутри перерезали всех, кто вошел внутрь и….
На входе меня встретили тела. Много тел. Наемники, прислуга, охрана – все они слились в единую груду плоти, металла и костей.
Быстро перебирая тростью, я поспешил вперед, ведь если они где-то и оборонялись, то в зале, подле отца. По пути меня встретил труп, отличающийся от всех остальных – красная роба явно выдавала в нем Алангая. Напротив него в стене была обожженная дыра.
– Люси? – в груди врага торчал кинжал с рукоятью из железного дуба. От него все еще исходил тончайший запах ванили. – Нет, нет, нет, это не можешь быть ты!
В дыре виднелись соседнее помещение и сожженное тело, некогда принадлежавшее человеку. Сестренка… как ты могла меня покинуть? Я смотрел на спекшееся в единую черную массу туловище с обрубками конечностей и никак не мог сопоставить ту жизнерадостную девушку, которая всегда поддерживала меня в трудные минуты, и эту головешку.
– Прощай, сестренка. Увидимся в Бездне, – что-го глубоко в моей душе оборвалось, заполняя пустотой голову, избавляя от мыслей. Я извлек из Алангая ее клинок и пошел дальше, слабо воспринимая происходящее.
Зал. Величественное помещение, в котором Каутри собирались на праздники и по особым случаям, выглядело жалко. Многочисленные выбоины в полу, рухнувшая люстра, разорванная на части и сожженная до тла картина, дыра в потолке – все говорило о том, что именно здесь Темные дали последний бой врагу.
Я опустился на колени, глядя на дверь к отцу – ту, за которой всегда таилась вечная тьма, но не пугающая, а дружелюбная, своя, родная. Сейчас там ничего не было. Голые серые стены без окон, ровный серый пол и старинное кресло, стоящее посередине.
– Отец, – я смотрел на невероятно бледные ноги, что лежали на кресле. Верхней части не было – лишь черная головешка. Справа и слева от кресла лежали тела моих братьев. Найл, Вирт и другие…. – Как же вы так?
Я потянулся рукой к сумке, извлек скрипку и без единой мысли в голове начал играть, вспоминая, какими они были.
Найл – жестокий, но до бесконечности преданный семье человек, однажды покалечивший меня, коривший себя за это всю оставшуюся жизнь. Что бы ни происходило – он всегда был предельно вежлив и обходителен даже с врагами.
Вирт – гордый, энергичный, всегда соревнующийся с братьями, но в то же время всегда готовый им помочь в любом начинании, мечтающий получить признание от отца. Его ледяная ухмылка никогда не сулила ничего хорошего.
Люси – мой дражайшая сестра, что всегда помогала почувствовать себя лучше, как бы тошно на душе не было. Ее любимые ванильные духи никогда не померкнут в моей памяти.
Барон – не только холодный и жестокий правитель, но и любящий отец, готовый пойти на все ради своих детей.