Песнь Сюзанны

Кинг Стивен

— Едет, — воскликнул Каллагэн и замахал рукой. Джейк тем временем оглянулся на здание, из которого они только что вышли.

— Ты уверен, что там надежно? — спросил Джейк Каллагэна, когда такси свернуло к тротуару, пронзительно гудя, дабы поторопить замешкавшегося водителя легковушки, оказавшейся между таксистом и его потенциальными пассажирами.

— Согласно утверждению моего друга сэя Магрудера, это самая безопасная камера хранения на всем Манхэттене, — ответил Каллагэн. — В пятьдесят раз безопаснее, чем ячейки на «Пенн-стейшн» или «Гранд-сентрал», и, разумеется, здесь

предлагают долговременное хранение. Возможно, в Нью-Йорке есть и другие камеры хранения, но мы покинем город до того, как они откроются… так или иначе.

Такси остановилось рядом с ними. Каллагэн подержал дверцу, пока Джейк залезал на заднее сидение. Ыш последовал за ним. Перед тем, как сесть в машину, Каллагэн бросил последний взгляд на башни-близнецы Всемирного торгового центра.

— Он будет лежать там в целости и сохранности до июня две тысячи второго года, если кто-нибудь не взломает ячейку и не украдет его.

— Или если здание не обрушится и не погребет его под собой.

Каллагэн рассмеялся, хотя по голосу Джейка не чувствовалось, что он шутил.

— Такого никогда не будет. А если случится… ну, хрустальный шар под ста десятью этажами бетона и стали? Даже шар, которому подвластна любая магия? Полагаю, при таком раскладе от него ничего не останется.

15

Джейк попросил таксиста высадить их на углу Пятьдесят девятой и Лексингтон-авеню, на всякий случай, и, посмотрев на Каллагэна и увидев одобрительный кивок, отдал таксисту все оставшиеся деньги, за исключением двух последних долларов.

На углу Шестидесятой и Лексингтон Джейк указал на сигаретные окурки, вдавленные в асфальт тротуара.

— Здесь он сидел. Мужчина с гитарой.

Он наклонился, поднял один из окурков, подержал на ладони секунду-другую. Потом кивнул, невесело улыбнулся, поправил лямку на плече. В плетеной сумке едва слышно звякнули орисы. В такси Джейк пересчитал их и нисколько не удивился тому, что орис девятнадцать.

— Не удивительно, что она остановилась, — Джейк отбросил окурок, вытер ладонь о рубашку. И неожиданно запел, тихо, но мелодично. — Юноши бедного… жизнь печали полна… Видно ни дня без забот… не дано мне прожить… Ехать мне суждено… этой Северной дорогой… Может я сяду… на следующий поезд.

Каллагэн почувствовал, что его нервы, и без того натянутые, как струны, натянулись еще сильнее. Конечно же, он узнал песню. Только Сюзанна, когда спела ее в ту ночь в Павильоне, ночь, когда Роланд завоевал сердца всей Кэллы, станцевав самую яростную каммалу, которую доводилось видеть местным жителям, только юношу она заменила девушкой.

— Она дала ему денег, — мечтательно продолжил Джейк. — И сказала… — он стоял, опустив голову, кусая губу, лихорадочно думая. Ыш пристально смотрел на него снизу вверх. Каллагэн терпеливо ждал продолжения. И тут до него дошло: ему и Джейку предстояло умереть в «Дикси-Пиг». Они умрут, сражаясь, но умрут.

И он подумал, что смерть не страшна. Да, для Роланда потеря мальчика обернется разбитым сердцем… однако он продолжит свой путь. Роланд будет идти, пока будет стоять Темная Башня.

Джейк поднял

голову.

— Она сказала: «Помните борьбу».

— Сюзанна?

— Да. Она встала у руля. Миа ей позволила. Песня тронула Миа. Она заплакала.

— Ты так говоришь?

— Да. Миа, ничья дочь, мать одного. И пока Миа отвлеклась… пока ее глаза ослепли от слез…

Джейк огляделся. Огляделся и Ыш, скорее всего, ничего не искал, лишь копировал движения своего любимого Эйка. Каллагэну вспомнился тот вечер в Павильоне. Огни. Ыш, вставший на задние лапы и поклонившийся местных жителям. Поющая Сюзанна. Огни. Танцы. Роланд, танцующий каммалу в огнях, разноцветных огнях. Роланд, танцующий в белизне. Всегда Роланд; и в конце, когда остальные падут, убитые один за другим в этой кровавой бойне, Роланд останется.

«Я могу с этим жить, — подумал Каллагэн. — И с готов с этим умереть».

— Она что-то оставила, но этого нет, — голос Джейка переполняла печаль, он чуть не плакал. — Кто-то это нашел… может, гитарист видел, как она что-то бросила и подобрал… Этот гребаный город! Все всё крадут! Черт, дерьмо!

— Пошли.

Бледное, усталое, испуганное лицо Джейка повернулось к Каллагэну.

— Она что-то оставила для нас, что-то нам нужное! Неужели ты не понимаешь, сколь ничтожны наши шансы?

— Понимаю. Если ты хочешь дать задний ход, Джейк, сейчас самое время.

Мальчик покачал головой, без тени сомнения, без малейшей задержки, и Каллагэн почувствовал, что может им гордиться.

— Пошли, отец, — сказал он.

16

На углу Лексингтон-авеню и Шестьдесят первой они вновь остановились. Каллагэн увидел зеленый навес и кивнул. На навесе красовался поросенок, блаженно улыбающийся, несмотря на то, что его зажарили до ярко-красного цвета. Поверх поросенка тянулась надпись «ДИКСИ-ПИГ». У тротуара выстроились пять длинных черных лимузинов. Их габаритные огни чуть размыто светились желтым в темноте. И Каллагэн только тут понял, что Авеню затянуло туманом.

— Вот, — Джейк протянул ему «ругер». Мальчик порылся в карманах и обеими руками выгреб патроны. Они тускло блестели под оранжевым светом уличных фонарей. — Положи их в нагрудный карман, отец. Так до них легче добраться, понимаешь?

Каллагэн кивнул.

— Раньше не стрелял из пистолета?

— Нет, — ответил Каллагэн. — А ты бросал тарелки?

Губы Джейка разошлись в улыбке.

— Бенни Слайтман и я как-то раз взяли с десяток тренировочных тарелок и устроили соревнование на берегу реки. У него получалось не очень, но…

— Позволь догадаться. А у тебя, как надо.

Джейк пожал плечами, потом кивнул. У него не было слов, чтобы объяснить, как хорошо ложилась тарелка ему в руку, как становилась ее продолжением. Но, возможно, ему не надо было ничему учиться. И умение бросать орису было врожденным. Как у Сюзанны. Ее броски Каллагэн видел собственными глазами.

— Хорошо, каков наш план? — спросил Каллагэн. Теперь, приняв решение идти до конца, он еще сильнее, чем раньше, хотел, чтобы мальчик взял командование на себя. Джейк, в конце концов, был стрелком.