Песнь Сюзанны
Шрифт:
(Чего он не говорит? Что-то такое, что знает или только думает, что знает?)
Только Роланду так и не удалось подумать о ее сущности.
— На вашем месте я бы оставил оружие здесь, — продолжил Хенчек. — Если попытаетесь пронести его с собой, возможно, потеряете.
— Я с пистолетом не расстанусь, — ответил Джейк. — Принес его с той стороны, следовательно, с ним ничего не должно случиться. А если он потеряется, я найду другой, так или иначе.
— Я думаю, мои тоже попадут на ту сторону двери, — добавил Роланд. Он долго об этом думал и решил,
Хенчек пожал плечами, как бы говоря: «Воля ваша».
— А как насчет Ыша? — спросил Эдди.
Глаза Джейка широко раскрылись, челюсть отпала. Роланд понял, что до этого момента мальчик и не думал о своем друге — пересмешнике. И отметил про себя (не в первый раз), как это легко, забыть о Джоне «Джейке» Чеймберзе самое главное: он еще ребенок.
— Когда мы уходили в Прыжок, Ыш… — начал Джейк.
— Это совсем другое, сладенький, — ответил Эдди, и, услышав любимое словечко Сюзанны, соскользнувшее с губ, почувствовал, как сжалось сердце. Впервые он допустил, что может больше не увидеть ее, как Джейк может не увидеть Ыша после того, как они покинут эту вонючую пещеру.
— Но… — начал Джейк, и Ыш с упреком тявкнул. Джейк слишком сильно прижал его к себе.
— Мы позаботимся о нем, — раздался мягкий голос Кантаба. — Хорошо позаботимся, будь уверен. Здесь всегда будет человек, до того момента, как ты вернешься за своим другом и оставшимися вещами.
По своей доброте он не мог произнести: «Если когда-нибудь вернешься», но Роланд прочитал эти слова в его глазах.
— Роланд, ты уверен, что я должен… что он не может… нет. Все ясно. Это не Прыжок. Ладно. Нет.
Джейк сунул руки в передний карман пончо, вытащил Ыша, поставил на пыльный пол. Наклонился, уперевшись руками в ноги, чуть повыше коленей. Ыш поднял голову, вытянул шею. Мордочкой практически коснулся лица Джейка. И Роланд увидел нечто удивительное: слезы не только в глазах Джейка, но и Ыша. Ушастик-путаник плакал. Да, такую историю с восторгом приняли бы в салуне, когда время позднее и много выпито, о верном пересмешнике, который плачет, потому что хозяин оставляет его. В такие истории, само собой, не веришь, но не говоришь об этом, чтобы избежать драки (а может, и стрельбы). И однако, в глазах пересмешника стояли слезы, Роланд видел это собственными глазами, отчего и самому хотелось плакать. Ыш вновь просто имитировал Джейка или действительно понимал, что происходит? Роланд всем сердцем надеялся, что именно первый вариант соответствует действительности.
— Ыш, ты должен некоторое время побыть с Кантабом. Ты с ним поладишь. Он — славный парень.
— Табом! — повторил путаник. Слезы уже падали с мордочки и оставляли на светлой пыли темные, размером с пятицентовик, пятна. На Роланда слезы зверька производили жуткое впечатление, даже слезы ребенка он бы, пожалуй, воспринял легче.
— Эйк! Эйк!
— Нет, я должен уйти, — Джейк вытер щеки ребрами ладоней. Оставшиеся грязные разводы напоминали боевой раскрас.
— Нет! Эйк!
— Я должен. Ты остаешься с Кантабом. Я вернусь за тобой, Ыш… если не умру, вернусь за тобой, — он прижал к себе зверька, поднялся. — Иди к Кантабу. Вон он, — Джейк указал. — Иди к нему, немедленно, слушайся меня.
— Эйк! Таб! — только глухой не услышал бы переполнявшее голос горе. Еще мгновение Ыш постоял, потом, по-прежнему плача или имитируя слезы Джейка, на что надеялся Роланд, пересмешник повернулся, затрусил к Кантабу и сел между запыленных сапог с короткими голенищами молодого мэнни.
Эдди попытался обнял Джейка, но мальчик стряхнул руку и отошел на шаг. Эдди в недоумении посмотрел на него, лицо Роланда оставалось бесстрастным, но мысленно стрелок одобрил поступок Джейка: еще нет тринадцати, а стали в характере уже предостаточно.
Но время поджимало.
— Хенчек?
— Ага. Не хочешь ли сначала помолиться, Роланд? Тому Богу, которому покланяешься?
— Я не поклоняюсь никакому Богу, — ответил Роланд. — Я поклоняюсь Башне, а ей молиться не нужно.
На лицах некоторых amigos Хенчека отразился ужас, но старик лишь кивнул, словно ничего другого и не ожидал. Повернулся к Каллагэну.
— Отец?
— Господи, на твою помощь уповаю, на твою волю надеюсь, — он прочертил крест в воздухе и кивнул Хенчеку. — Если мы куда-то собрались, пора в путь.
Хенчек выступил вперед, коснулся хрустальной ручки Ненайденной двери, повернулся к Роланду. Его глаза ярко сверкали.
— Выслушай меня в этот последний раз, Роланд из Гилеада.
— Я слушаю тебя, и слушаю внимательно.
— Я — Хенчек из мэнни Кра-Красной-тропы-а-Стерджис. Мы заглядываем в далекие дали и посещает далекие миры. Мы — матросы парусника, несущегося под ветром ка. Ты готов к путешествию под этим ветром? Ты и твой ка-тет?
— Ага, готов оказаться там, куда он нас понесет.
Хенчек обернул вкруг тыльной стороны ладони цепочку отвеса Бранни, и Роланд сразу почувствовал возникновение в пещере новой силы. Пока еще слабой, но она нарастала. Распускалась, словно роза.
— Сколько раз должна открыться дверь?
Роланд поднял два оставшихся пальца правой руки.
— Два. Твим, как говорили в Эльде.
— Два или твим, суть одно, — кивнул Хенчек. — Каммала-кам — два, — он возвысил голос. — Подходите, мэнни! Кам-каммала, соедините свою силу с моей! Походите и выполните свое обещание! Подходите и заплатите наш долг этим стрелкам! Помогите мне послать их, куда им нужно! Ну же!
Прежде чем, кто-то из них начал осознавать, что желания ка и их чаяния не совпадают, ка уже начала реализовывать свои планы. Но поначалу казалось, что ничего не произойдет.
Мэнни, которых отобрал Хэнчек, шесть старейшин плюс Кантаб, взяли в полукольцо заднюю сторону двери и ее боковые торцы. Эдди переплел пальцы одной руки с Кантабом, магнит в форме раковины разделил их ладони. Эдди чувствовал, что магнит вибрирует, как что-то живое. Наверное, так оно и было. Каллагэн ухватился за его другую руку и крепко ее сжал.