Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре.
Шрифт:
"Почему ты не сказал? Почему не предупредил, что придешь? Зачем поставил меня в идиотское положение? Какого демона мне пришлось затевать отвратительный скандал, когда ты мог одним словом расставить все по своим местам? Почему теперь я не знаю, чего от тебя ожидать? Зачем ты так смотришь на меня, что я чувствую себя последней дрянью? Почему я так боюсь, и мне кажется, что мир рушится прямо сейчас, на моих глазах, и я ничего не могу с этим поделать?" - Её Высочество не произнесла этого вслух, но Дайм прочитал в её глазах.
– Вы не представите мне вашего спутника, Ваше Высочество?
– "из-за
– и которому досталось все то, о чем я мог только мечтать. И которого я пальцем не трону, как бы ни хотелось растерзать, уничтожить его, и память о нем, но поздно, безнадежно поздно... ты не сможешь забыть его. Что мои надежды против судьбы? Какой теперь смысл в моих безупречных планах? Если бы ещё хоть пару лет, хоть год... если бы... теперь братья могут спать спокойно. Теперь незачем мне этот проклятый венец... почему ты не подождала ещё хоть немного?"
– Конечно. Тигренок, маркиз Дукрист, - Шу больше не могла выносить это напряжение между ними, ей казалось, ещё миг, и мужчины, словно бешенные волки, вцепятся друг другу в глотки, или разорвут на части её, в бесплодной попытке поделить. Она сама разрывалась, понимая в этот миг, как никогда отчетливо, что любит их обоих. По-разному, но оттого не менее сильно. И эта ловушка, этот выбор, который она вынуждена сделать, почти убивает её. Шу струсила, наверное, впервые в жизни не ввязавшись в драку, а отступив.
– Тигренок, иди, отнеси домой мой веер. Сейчас же. И не приходи сюда, пока я тебя не позову.
Выслушав приказ, Хилл одарил маркиза ещё одним убийственным взглядом, резко развернулся и исчез в полумраке сада.
– Окажите честь Ваше Высочество, потанцуйте со мной, - нарушил томительное молчание Дайм. Принцесса подняла на него глаза, сухие и несчастные, и отрицательно помотала головой.
– Позже, маркиз, пожалуйста, - ей хотелось провалиться, испариться, просто удрать от него, только не тонуть в собственной вине и подлости. С чего она взяла, что сможет смотреть ему в глаза, предав? И не важно, что новая любовь обрушилась на неё, не спрашивая разрешения. Неважно, что её отношение к Дайму не изменилось. Она причинила боль своему самому любимому, самому верному другу. Обманула его. Предала. Использовала и выкинула... нет, все ещё надеется на его помощь, судорожно просчитывает, что сказать, как извернуться, чтобы он сделал то, что ей нужно. Она ощущала себя гнусной ядовитой болотной пакостью, противной и склизкой, но все равно... у неё есть долг. Её вечный долг перед братом. И неважно, чего ей будет стоить в очередной раз защитить его. Если нужно, она отдаст все, вплоть до своей жизни, за него.
– Как вам будет угодно, - видеть её потухший взгляд было невыносимо.
– Сегодня в саду так красиво... вы не прогуляетесь со мной?
– С удовольствием, - принцесса коснулась протянутой руки и позволила Дайму повести себя вглубь сада. Дежа вю. Та же дорожка. Те же фонарики. Та же музыка доносится из зала. Та же боль. Те же сомнения. Та же невозможность хоть что-то сказать. Только другой мужчина. Бред и наваждение.
– Шу, милая, - отойдя от террасы подальше, в глухую тень за старыми платанами, маркиз остановился и развернул её к себе лицом.
– Все хорошо, правда.
– Дайм...
– принцесса не поверила своим ушам.
– Я все понимаю, Шу. Не слепой же, в конце концов. Это должно было случиться, рано или поздно.
– Прости, Дайм...
– Это ты прости, - маркиз взял обе её руки и поднес к губам.
– Зря я не предупредил тебя... ты не... Шу...
– Я запуталась, Дайм. Мне так жаль... я... ты же понимаешь, правда?
– Конечно, родная. Все так серьезно?
– Намного серьезнее, чем мне бы хотелось.
– Ну да... если плыть, то за край моря, если лететь, то за облака... середины не бывает.
– Как всегда...
– Шу, почему все так грустно? Любовь не должна приносить боль.
– Поэтому и грустно, Дайм. Я тоже не слепая. И меньше всего на свете хотела бы обидеть тебя... но...
– Ты думаешь, стоит себя винить? Или мне нужны твои терзания? В конце концов, милая, а что изменилось? Ты никогда не была моей... и, неужели ты думаешь, я с самого начала не понимал, что из нашей любви не выйдет ничего?
– Но... Дайм...
– Перестань, Шу. Мы оба достаточно взрослые люди и понимаем, что тебе просто нужно гораздо больше, чем я могу тебе дать. Ты и так слишком долго ждала. Я думал, это произойдет года на три раньше... мне не в чем тебя винить, Шу. На самом деле, ты не представляешь, как я благодарен тебе. Ты единственный человек на свете, которому я не безразличен.
– Ты преувеличиваешь...
– Ничуть.
– Но твой отец, и братья...
– Ненавидят меня и боятся. Ты же не считаешь, что Император снизойдет до любви к незаконнорожденному?
– Не может быть, Дайм, чтобы не было на свете никого, кто...
– Не может. Есть такой человек, Шу. Ты. И мне всё равно, кто спит в твоей постели, и кто ещё рядом с тобой... нет, не правда. Не все равно. Если кто-нибудь посмеет тебя обидеть...
– Знаешь, Дайм, ты единственный, кому я могу доверять... не только доверять. С самой первой встречи ты защищаешь меня, помогаешь... с тобой я могу не изображать из себя неуязвимую грозную колдунью, которой все нипочем...
– Не единственный. Теперь нет.
– Разве? Что-то больше...
– Неправда, Шу. У тебя есть теперь твой Тигренок.
– Если бы... это, похоже, ненадолго...
– Почему это? Он любит тебя. И, по-моему, любому горло порвет за тебя.
– Ты думаешь? Все так сложно, Дайм...
– Поэтому он до сих пор в ошейнике?
– Да. Ты же знаешь, как это бывает, когда знаешь... нда... я боюсь, Дайм. Боюсь его держать, и боюсь отпустить. Мне кажется, я совсем скоро потеряю его...
– Он не такой дурак, чтобы попасться Рональду в лапы. И вообще, вполне может за себя постоять. Ты, кстати, знаешь, кто он такой?
– Знаю. Оттого и ошейник... особенный.
– Думаешь, Рональд поверил?
– Надеюсь. Но причинить Тигренку вред не сможет.
– Не волнуйся, Шу. Если ты считаешь, что так надо, значит, так и надо. До сих пор ты ни разу не ошибалась.
– Все когда-то случается в первый раз, не так ли? Если бы я не ошибалась, сегодняшней гадкой склоки бы не было.