Песнь Зачарованного Леса
Шрифт:
— Бодя, подожди! Ноги болят! И пить так хочется!..
Раздражению старшего брата не было предела. Бодя сжал кулаки, подавляя в себе его, а затем глубоко вздохнул. Вроде-как отпустило.
— Потерпи, Никита. Перевяжи шнурки на ботинках. Я думаю, где-то здесь должна быть вода.
Но они всё шли и шли, а воды нигде не виднелось и следа. Волшебное воздействие Храма всё больше ужесточало Богдана. Если младший брат и раньше частенько раздражал его своим поведением, то теперь его отчего-то раздражало всё: и походка Никиты, и его уставшее, вспотевшее лицо, и тихий шёпот,
— Бодя, хватит! Что ты делаешь? Мне больно! — Прохрипел младший, вцепившись в руки Богдана и отчаянно пытаясь защищаться и глотать воздух, как выброшенная на берег рыба.
— Надоел! — Богдан говорил ужасным голосом, а в его глазах точно отражалась вся мировая злоба. — Того тебе, этого! Ты всегда ведёшь себя так! Я жалею, что попал сюда именно вместе с тобой! — С этими словами он потянул Никиту на себя, а потом резко толкнул. Сквозь триумф злобы крик Маслова-младшего пробился в глубины Бодиного сознания. Глаза точно открылись заново. Бодя вдруг понял, что он натворил. Оглянулся. Никиты нигде не было, и старший брат очень испугался.
— Никитос! Некит! Ты где?
— Бодя? Это вправду ты? Ты это… Больше меня убить не хочешь?
— Ясное дело, хочу. Но только не до смерти же. Где ты? — Богдан старался ориентироваться на голос.
— Я тут! — Голос раздавался из ямы неподалёку. — Помоги выбраться!
Бодя заглянул в яму, куда свалился Никита. Яма была неглубокая, но вся из песка, и Богдан, попытавшийся было его вытащить, тут же в неё провалился.
Братья попытались было выкарабкаться, но яма точно становилась глубже и глубже. Наконец их взору открылась каменная пещера.
Богдан решительно стал на камень, а вот его брат замешкался и чуть было не провалился в яму, ведь яма продолжала уходить вниз. Никиту вовремя подхватил старший Маслов. Пути назад не было.
Никита немного перепугался обвала и схватил брата за руку. Бодя посмотрел на него и понял: что бы там между ними плохого не было, всё равно они — братья, и в этом испытании должны быть вместе до конца. Крепко держа руку Никиты, он двинулся вперёд через узкий проход пещеры. Иногда попадался широковатый обрыв, и Богдан помогал Никитосу перебраться через него, а иногда Боде позарез нужна была помощь маленького ростом Никиты. Например, в конце тоннеля была узкая щель, в которую мог протиснуться лишь младший из братьев. В ней лежал ключ от двери, завершающей тоннель.
Открыв её, ребята оказались в комнате, выдолбленной в камне. Посреди пустой комнаты с одним только скромным канделябром на потолке стоял стол. На нём лежала старого вида книга. Как только братья попытались дотронуться до неё, книга точно заговорила:
— Избранные! Вы прошли испытание, доказав, Храму Тысячи Звёзд и себе самим,
***
Эйри вышла в комнату, отдававшую чем-то родным и до боли знакомым. Комната напоминало ей её любимую комнату в родном доме — библиотеку. С болью и жалостью посмотрела она на эти книги, точные копии тех, домашних, сгоревших, провела по ним рукой. Вспомнила она, как ещё маленькой девочкой играла тут с отцом в прятки, как, будучи уже постарше, часами наблюдала за библиотекарем семьи, Ирин Соиле, которая с бережной любовью чистила их от пыли и перекладывала с места на место, как украдкой заглядывала в мамины любимые романы, не понимая в них ни слова. Тут же лежала их с Тимроном «тетрадь вечной дружбы», в которой были их детские рисунки и трогательно-смешные надписи. Тяжёлый стол из дерева отдавал тёплым, почти домашним теплом.
Неожиданно в комнату вошла красивая русоволосая женщина. На её гордо приподнятой голове красовался серебряный венец, а одета она была в светло-голубого цвета платье. Она была прекрасна, безукоризненна. Она была матерью Эйри Уайрпул…
Она лёгким, должно быть, уже привычным движением извлекла с полки книгу, заложенную пером, открыла, достала закладку и принялась читать. Эйри любовалась постоянно сменяющимся во время чтения выражением лица матери, то поднимающей удивлённо брови, то улыбающейся, то совсем погрустневшей.
В библиотеку тихо зашёл статный мужчина. Уайрпул сразу его узнала: это был её отец, самый сильный, красивый и вообще самый замечательный мужчина из всех. Он тихо подошёл к жене со спины и приобнял её. Женщина вздрогнула и резко обернулась, оказавшись лицом к мужу, который смотрел на жену с таким благоговением и любовью, не вызывавшей сомнений. Он улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ.
Мать и отец, смеясь, закружись в импровизированном вальсе. Эйри, не отрываясь, смотрела на родителей. Вдруг они остановились.
— Откуда этот запах? — Спросил отец Эйри.
— Что-то горит! — Взволнованно воскликнула его жена. — Пожар!
Они кинулись к дверям, но их заблокировало, а запах дыма уже пробивался в комнату вместе с едким чёрным дымком. Они ломились, стучались, но всё бесполезно; Им на помощь поспешила было какая-то из служанок, но закашлялась, и родители её больше не услышали…
Эйри плакала. На её глазах умирали её родители, её родной дом и имение, в котором она выросла. Тем временем её точно перенесло назад во времени, и она увидела людей, устроивших мастерский поджог. И это были…
— Правильно, Микколо и Райконо де Сарнес, к вашим услугам! — С насмешкой проговорил вышедший из угла Мик.
Комната приобрела свой настоящий облик, зажглись свечи в канделябрах, а безоружные братья стали прямо перед Уайрпул. Девушка заметила, что руки у обоих связаны за спиной.
Вдруг она услышала голос Тимрона, вложившего ей в руки свой меч со словами:
— Бей их! Пора отомстить настоящим предателям за всё!
— Да, вперёд! Руби! — Говорили появившиеся из неоткуда Масловы.