Песнь жизни
Шрифт:
– Есть. Но до него добраться нужно, да и бесполезно оно сейчас – для нужного эффекта, как правило, требуется несколько часов, а их у нас, к сожалению, нет.
– Очень весело, – мрачно подвел итог Шранк. – Иными словами, нас с каждым залпом будут не только фаршировать деревянной начинкой, но еще и парализует, как больных? В смысле, вас, как больных. А если заденет меня, можно спокойно рыть могилу. Это при том, что придется без конца уворачиваться, прыгать, как горным козлам, из стороны в сторону, стараться не попасть под ваш Огонь, попутно спотыкаться о соседей и, одновременно, успевать следить за тем, как бы эти шипы не достали до ваших магов, потому что только они способны все это прекратить?!
– Ну… да, – кивнул Хранитель.
– Таррэн, шевелитесь! И доставайте этого Владыку БЫСТРЕЕ, пока сами не схлопотали стрелу в мягкое место!!!
– Время, – вдруг напряженно оборонила
– Внима-а-ние!!..
Чертоги в третий раз содрогнулись всем своим массивным телом и буквально выплюнули внутрь несколько сотен (если не тысяч) ядовитых шипов. Затем напряглись и ударили второй раз, третий. А потом снова и снова… заметно загустевший воздух буквально взвыл от вырвавшихся на свободу "копий". В Тронном зале еще немного потемнело, что-то коротко свистнуло, ухнуло. Что-то заскрипело, будто приводился в действие некий гигантский механизм. А потом мир словно взорвался, потому что одновременно из-под земли, как и предполагала Белка, множеством острых щупалец выстрелили долго таящиеся там древесные корни. Мощные, толстые, гибкие как змеи, они с невероятной скоростью выскочили наружу, взвились вертикально вверх, стараясь отделить бессмертных друг от друга. Но, едва первый залп бессильно опал на взрыхленную землю, разом опустились обратно, извиваясь и жадно потянувшись к врагам, намереваясь то ли раздавить их своей массой, то ли похватать подобно голодному осьминогу.
В зале после недолгого затишья мгновенно стало шумно, душно, хлопотно и жарко. Перворожденные сражались остервенело, бесстрашно бросаясь в самую гущу событий и опрометчиво рискуя своими драгоценными шкурами. Они, как безумные, вертелись на месте, стараясь не попасть под чужие мечи, но при этом достать как можно больше деревянных отростков. Одновременно умудрялись избегать больно жалящих "копий" и держать строй вокруг самого главного – тяжело дышащего Владыки и тех троих, что так настойчиво пытались его спасти. Оказавшись окруженными своими же братьями, Хранители не могли снова воспользоваться Огнем – хорошо знали, что слабый удар не поможет против мощи Родового Ясеня (более того – подпитает его и усилит!), а после такого, какой потребовался бы для нормальной атаки, здесь наверняка не останется ни одного живого существа. В том числе, и их самих. Приходилось хрипло ругаться, рычать сквозь плотно сомкнутые зубы, справляться жалкими огненными искрами, уничтожающими лишь те деревянные щупальца, что казались самими опасными, и вертеться, рубить, давить… до тех пор, пока какое-нибудь из них не ударяло тебя в грудь.
Шранк тихо выругался, с неимоверной скоростью разрубая неподатливые корни. Их было столько, что он едва успевал вертеться во все стороны, рассекая настойчиво тянущиеся ветки, что так и норовили ударить под ноги, разбить лицо, выколоть глаза. Как живые, вились и вились повсюду, пихаясь, толкаясь, то и дело утаскивая в неизвестном направлении какого-нибудь очередного несчастного. Как оказалось, даже эльфы не всегда успевали увернуться. Вот опять кого-то сильно зацепило шипом, кто-то неловко оступился, кого-то задел падающий сосед… с каждой секундой рядом с Воеводой кто-то неизменно исчезал, с предупреждающим воплем пропадая в гуще схватки или под густым слоем опавшей листвы. Молча, с приглушенным проклятием или придушенным хрипом из пережатого горла. И это было страшно. Правда, кричали они недолго – бьющиеся в судороге тела очень быстро оплетали тугие ветки, закрывали новые листья, мощно сдавливали, словно гигантскими тисками, а потом шустро затягивали в стены.
Белка, пристально наблюдая со стороны, заметно нахмурилась. Глядя на то, как дворец пытается устранить неожиданную помеху, она все больше замечала его несомненное сходство с Проклятым Лесом, который тоже имел нехорошее свойство объединять усилия всех своих подчиненных, чтобы добиваться поставленных целей. Все эти листья, подвижные ветви, шипы, что умели искусно прятаться за внешне гладкими стенами… даже странный цветочный запах, от которого Линнувиэль едва не превратился в послушную марионетку! Как это знакомо!!! Как дико похоже на тщательно продуманные действия умного, скрытного и невероятно осторожного врага, шаг за шагом приближающегося к исполнению задуманного. Кажется, в первый раз он еще готовился, пробовал Перворожденных на прочность, внимательно изучал их реакцию на свое неожиданное пробуждение и столь явное неповиновение. Но теперь, наконец, узнал все, что хотел, преисполнился уверенности в своих силах и пожелал одним махом разобраться с неугодными посетителями, лишившими его твердой руки Повелителя. САМ принял такое решение! Ополчился против своих создателей, озлобился и неожиданно прекратил быть послушным стражем и верным другом! А это странно, непонятно, неприятно, в конце концов! Странно прежде всего тем, что даже Проклятый Лес хранил в своем сердце несгибаемую, жестокую волю Изиара и именно поэтому без промедления уничтожал любое живое существо, рисковавшее переступить его границы. У него ВСЕГДА был и до сих пор остается настоящий Хозяин. Повелитель. Грозный Вожак, чья сила неоспорима, а воля – крепка и сильна. Единственный, кому он соглашался покориться. Единственный, чью волю он стал бы исполнять, какой бы она ни оказалась. Таким его создали девять тысячелетий назад, таким он был задуман и специально взращен, как растят опасного, крепкого, громадного и безмерно преданного пса. Но Чертоги…
Гончая вдруг переменилась в лице и, молниеносно окинув напряженные лица Хранителей, то и дело пытающихся сжечь лезущие из-под земли корни, мысленно содрогнулась. Боги, боги… что ж я раньше этого не поняла!! Почему не подумала сразу, что Изиар творил Проклятый Лес не с голой руки! Не с нуля!! Ведь именно его вмешательством объяснялось это потрясающее сходство! Его волей были созданы наши Кордоны, так же, как здесь – полуразумные ядовитые кусты, искусно прячущиеся в чаще Леса свиллы, многие другие секреты, что как нарочно были созданы природой в непроглядной зелени этих удивительно густых крон. А шипы! Эти корни и ядовитые колючки! Темная Бездна! Да вот же он – ответ!! Творения одного создателя не могут отличаться слишком сильно!! И Чертоги… славные, теплые, надежные и преданные кому-то Чертоги активно пытаются сейчас прибить нас всех, пока никто не понял очевидного!!! Потому что у них все еще ЕСТЬ Хозяин!!! Понимаете? ЕСТЬ!!! И именно он отдал им этот приказ!!!
Белка зло выдохнула, внезапно осознав всю глубину этой мысли. Еще раз оглядела кипящую схватку, в которой Перворожденные явно проигрывали. Покосилась на сосредоточенное лицо Таррэна, который все еще был слишком далеко отсюда, на юного Тира, испуганно сжавшуюся в комок Милле, которая с надеждой посматривала на непоколебимо застывшего рядом с ней Элиара. На едва дышащего Владыку, которой при всем желании не мог бы сейчас ее услышать. Затем случайно наткнулась на ненавидящий взгляд какого-то умирающего эльфа, который с яростью понимал сейчас, что теряет свое бессмертие ради какого-то жалкого смертного. Проследила за тем, как кого-то еще накрыла зеленая стена, в зародыше загасив отчаянный, полный боли крик. С расширенными глазами повернулась к бледному до синевы Линнувиэлю, громко сглотнула. А потом резким движением задрала голову вверх и, крепко зажмурившись, неожиданно выдала такой жуткий рык, что от него отчетливо задрожали стены.
– ГР-Р-Р-А-А-И-Р-Р-Р-Р-Е-Е-И!!!..
Чертоги недоуменно замерли, различив в прозвучавшем Зове нечто знакомое, неуверенно качнулись навстречу, на какое-то время даже позабыв про все остальное, но она не обратила внимания. Поднявшись во весь рост и вытянувшись всем телом, Гончая зарычала снова, выдав нечто еще более непроизносимое. Ее губы странным образом изогнулись, обнажив слегка удлинившиеся зубы, глаза под сомкнутыми веками бешено вспыхнули, руки сами собой сжались в кулаки, а из горла плавными волнами выкатывалось бархатистое рычание дикого зверя – настойчивый зов охотящейся хмеры, призывающей свою верную стаю.
– ГР-Р-Р-А-А-И-Р-Р-Р-Р-Е-Е-И!! ТАР-Р-Р-А-Э-Э!!! ГЕ-Р-Р-Т-Э!!!..
От этого рыка у эльфов мороз пробежал по коже, а сердца застыли кровавыми сосульками – столько свирепой мощи в нем было. В какой-то момент их неожиданно обуял подспудный, необъяснимый, первобытный страх, которому они не могли найти объяснение. Этот нечеловеческий рев постепенно закрадывался в души, сминал волю, замораживал нутро, потому что в нем больше не было ничего человеческого. Ничего, что напоминало бы о малыше Белике, умеющего рассмешить всего парой слов или довести до бешенства одной гадкой выходкой. Нет, сейчас это был совсем другой голос – удивительно низкий, ровный, вибрирующий и пробирающий до самых печенок даже бесстрашных эльфов. Это был властный Зов Вожака, который нельзя не узнать и которому невозможно не подчиниться.
Сартас машинально разрубил очередную корягу, вздумавшую испробовать на прочность его шею, и, утерев резко повлажневший лоб, опасливо отодвинулся. Темная Бездна! Так и поверишь, что Белик в действительности – сущее чудовище. Мало того, что Гончая. Мало того, что не простая, а самый что ни на есть Вожак. Мало того, что рискует ездить на таком же жутком звере, как он сам. А теперь вот выясняется, что мы еще многого о нем не знаем! Вон, как воет – жуть одна, а не полукровка! Точно зверь ревет! Да так, что даже сошедший с ума дворец неожиданно присмирел и перестал набрасываться на бывших хозяев! Интересно, как малыш это делает? А главное, зачем?!