Песни Красных Ястребов
Шрифт:
Нужно выглядеть хозяйкой положения. Нельзя, чтобы эти юнцы, которым только-только выдали оружие, почувствовали ее страх.
– Мы защищаем таких, как вы. Мы заслуживаем почтения. Но вместо этого ваша девка обсчитывает нас! – заводила с яростью указал на Келли.
Он проиграл спор, когда начал доказывать свою правоту.
– Мы всегда рады стражам порядка. В моей таверне порядок таков, что люди платят за услуги. Если не можете заплатить сейчас, готова принять расписку.
Заводила возмутился – точно не привык рассчитываться в долг.
–
Он терял контроль над ситуацией, и его друзья это видели. Поздно отступать! Прежде чем его успели остановить, заводила выхватил из-за поиска дубинку. Келли закричала.
– Я не позволю вытирать об себя ноги! – заводила выпучил глаза.
Он был пьян, и рука с дубинкой тряслась. В тесноте таверны польза от нее была небольшая.
Феликс встал между Келли и вооруженным стражником. В глазах повара горела решимость – он мог легко выбить оружие из трясущихся рук. Но было незачем раздувать конфликт, и Феликс это понимал.
– Парни, ваш друг перебрал, – Кейра нарушила тишину.
Заводила лишился поддержки. Одно дело – дразнить официантку, совсем другое – позорить всю стражу. Один из собутыльников поднялся и положил руку на плечо заводилы.
– Эрик, не надо. Брось.
Эрик неохотно опустил оружие. Что было на его лице? Отчаяние?
– Мы уходим. Вставайте! – Эрик прикрикнул на товарищей.
– Эрик, а деньги?..
– Мы уходим, – прошипел Эрик.
Он хотел оттолкнуть Бугая, но вместо этого неуклюже протиснулся мимо. Уже в дверях Эрик убрал дубинку за пояс и зло крикнул:
– Шевелитесь, придурки!
Но остальные стражники за ним не последовали.
– Дадите бумагу для расписки? – спросил юноша, пытавшийся урезонить Эрика.
У них и правда не было денег. Кейра хмыкнула, а потом вспомнила посиделки с университетскими друзьями. Кьяргон теперь – воспоминания. Неужели смерть отца так ее изменила?
До вечера Келли была сама не своя, и Кейра решила поговорить с сестрой. Она постучала в комнату, услышала мычание и вошла. Девушка сидела на постели, обхватив колени.
– Ты расстроена. Из-за стражников?
Келли промычала что-то в ночную рубашку, а затем подняла голову. Она плакала, но слезы уже успели высохнуть.
– Весь мир против нас, – горько поведала Келли.
– Неправда. Вокруг много хороших людей.
– Если они и есть, то ничего не делают. А вот плохие без дела не сидят.
– Те стражники не были плохими. Даже заводила. Он привык получать все, что захочет, но родители устроили его в стражу, и вот он работает на жалованье. Но патрульным платят гроши, а старые привычки непросто забыть. Бедняга жаждал признания, но не научился за него бороться.
Келли недоверчиво прищурилась.
– Откуда ты знаешь?
– Не знаю. Просто предположила. Наверное, все мы жаждем признания.
– Я точно нет, – насупилась Келли. – Тот бандит, Пирс. Зачем приходил?
– Хотел втянуть нас в грязные делишки. Тим его прогнал.
– А если он не оставит
– Тебе не стоит бояться. Я со всем разберусь, – успокоила Кейра.
– Когда у нас был последний спокойный день? Чтобы никто не напился, не подрался, не забыл заплатить?
– Не знаю. Помнишь, когда мы были маленькими, отец со всем справлялся? В те времена даже не было сухого закона после заката.
– Отец не справился, – Келли всхлипнула.
– Мы справимся, – убедительно сказала Кейра, обнимая сестру.
Они помолчали – Кейра не размыкала объятий, пока не убедилась, что новый поток слез уже не нахлынет.
– У тебя все еще бывают приступы? – прошептала Келли.
– Держусь уже полгода. Лекарства помогают, – солгала Кейра.
– Гаспар когда-нибудь тебя отравит, – насупилась Келли, вспомнив аптекаря сестры.
– Не сможет. Я сама ядовитая, – усмехнулась Кейра, вставая с кровати.
Келли удержала ее за край ночной рубашки – точь-в-точь как в детстве.
– Скажи мне, что все будет хорошо, – неразборчиво пискнула Келли.
– Все будет хорошо.
– Я тебе верю, – Келли наконец улыбнулась.
– Спасибо за это.
Кейра погасила свет и вернулась к себе в комнату.
Она чувствовала себя обманщицей. Лгуньей. Что хорошего может быть в этом городе? Он не прощает ошибок, не знает жалости, в нем сильный пожирает слабого. Дагросса – логово хищников.
Ее отец пытался построить здесь свою мечту, и город его погубил. Ее мать-островитянка пыталась обрести здесь новый дом, и потеря свела ее с ума. Откуда надежда, что в этот раз все будет иначе?
Келли права. Их будущее каждый день точат черви. Мечта отца разлетелась вдребезги, а она пытается собрать осколки стекла голыми руками. Боится принять правду. Сколько бы она не заделывала трещины, каждый день появляются новые.
Кейра убедила всех, что она готова нести это бремя, что все будет хорошо. Она даже себя почти убедила. Но глубоко внутри она осталась испуганной студенткой, которая сбежала из этого города ради новой, безоблачной жизни. Вторые шансы – прекрасная ложь.
Приступ приближался, судорожно и неотвратимо. Время пришло, и даже лекарства не могли его оттянуть.
Весь день она держала себя в руках. Подавляла эмоции и тревоги. Носила тяжелую маску, в которой больше не было надобности. Дрожащими пальцами она распустила волосы, и красная ленточка скользнула на половицы.
Дышать было тяжело, руки тряслись, на лбу выступил пот. Кейра смотрела на свое отражение в зеркале и ненавидела его. Ненавидела эту лгунью.
Скорее бы все закончилось. Другого выхода нет.
На ее бледной коже проступали алые узоры. Они змеились, завивались, набирали цвет. Узоры жгли и пульсировали. Кейра пыталась сжаться в комочек, исчезнуть, сдержать боль. Она не знала, смеется или плачет – главное не закричать. Крик рвался наружу, первобытный крик ярости и боли, и Кейра давилась им. Она не позволит этому захлестнуть себя. Она останется собой.