Песни в пустоту
Шрифт:
Всеволод Гаккель
В “Там-Таме” я не был потребителем, я оказался случайным наблюдателем и делал все для того, чтобы эти молодые люди делали что-то для других. У меня же был совершенно отстраненный взгляд. И более того – я сейчас могу сказать, что благодаря этому “Там-Там” и получился: мне от них не нужно было ничего, я не собирался заниматься бизнесом, у меня не было никакой конечной цели, меня устраивала самодостаточность этого момента времени. Каждый концерт был уникален, и сама среда компенсировала все огрехи, когда вдруг оказывалось неправильное сочетание групп на сцене и так далее.
Илья Бортнюк
“Там-Там” я бы сравнил с Манчестером 70–80-х. То есть такая волна, которая была ощутима на всех уровнях. Она проникала во все слои жизни молодых людей. Так или иначе, все туда ходили. Если
Леонид Новиков
“Югендштиль” – это были насквозь готы, такой наш Bauhaus. Даже название было придумано Алексеем Курбановским, искусствоведом из Русского музея, который с ними дружил, и было придумано, чтобы перекликалось с Bauhaus, два направления в одном течении.
Кирилл “Джордж” Михайлов
“Там-Там” был всеобъемлющим местом. Кто – Белинский? – говорил, что все мы вышли из гоголевской “Шинели”? Вот также можно сказать, что вся питерская инди-музыка вышла из “Там-Тама”, это место задало вектор развития.
Артемий Троицкий
Это было очень тяжелое время для любых музыкантов. Даже в начале 80-х при всей подпольности и гонениях рок имел какую-то могучую энергетическую поддержку со стороны миллионов людей, которые ловили каждое слово. Плевать, что не было легальных концертов и нельзя было заработать деньги, зато был этот невероятный культовый религиозный статус, огромные ожидания, то есть вектор был направлен ввысь. С начала 90-х годов вектор стал направлен вниз. Играть в такой обстановке было очень тяжело, стало очевидно, что классическая формация русского рока имени Цоя, Майка, Шевчука и так далее попросту закончилась. И поэтому начало 90-х годов породило самые отчаянные, самые темные, но в то же время энергетически сильные группы. Я думаю, что отчаянность и энергетика групп подстегивались тем, что их ничего не ожидало. Они находились на корабле, который тонул. Они представляли движение, которое только что потерпело крах. И они, как настоящие lost boys, настоящие потерянные парни, работали на уничтожение и на самоуничтожение. И, я считаю, лучшей группой того времени и главным персонажем, который его воплотил, был Рэтд из “Химеры”.
Глава 2
Огонь должен жечь: “Химера” и поколение “Там-Тама”
Можно смело сказать, что мы играем оккультную музыку. Поэтому она не нравится домохозяйкам. Если домохозяйки начнут слушать такую музыку и относиться к ней всерьез, то было бы неплохо. Прогресс пошел бы быстрее на планете.
Бритый под ноль, весь покрытый татуировками человек стоит на сцене. На голом теле – фартук, в руках – гитара.
Человека зовут Эдик Старков, но все называют его Рэтд. Его группа называется “Химера”. Место, где происходит концерт, – обугленные стены, на которые нанесены эзотерические рисунки, бар, в котором нелегально наливают пиво, молодые люди во френчах и кителях в зале, угрюмые милиционеры, засыпающие в муниципальном общежитии двумя этажами выше, – питерский клуб “Там-Там”. Вокруг Петербург начала 90-х, только что вновь получивший свое старое имя, время и пространство потерянности, жестокости и безжалостной свободы, – и люди, стоящие на сцене, кажется, воплощают в своей музыке всю ярость, всю гордость, все отчаяние этого времени и этого города.
Этой группе трудно было бы придумать более удачное название. “Химера” стала самой яркой химерой российской рок-музыки 90-х, удивительным порождением эпохи, впитавшим в себя все ее противоречия и канувшим в небытие вместе с ней. В поколении “Там-Тама” было множество блистательных групп – пожалуй, не будет преувеличением сказать, что именно в этом месте проходила передовая тогдашнего рок-н-ролльного фронта, и Рэтд мог считаться одним из его полководцев. Утраченные надежды, непокоренная вера, бесприютность и безвременье, наркотики, эзотерика, повисшее тяжким грузом наследие предыдущих эпох – эти люди прочувствовали все на собственной шкуре. Им выпало жить в перемену времен – и они воплотили эту перемену в звук, ураганный, сбивающий с ног, умный и безумный одновременно. Музыка “Химеры” – и “Там-Тама” в целом – совпала с тем, что происходило в те годы в мировом роке, в общем-то парадоксальным образом: она не была подражанием и перенесением чужих находок на собственную почву – нет, она была в полной мере этой неплодородной, умирающей почвой рождена. Как и несколькими годами ранее для сибирских панков, песни здесь были способом не столько самовыражения, сколько выживания. Вся так называемая российская альтернатива только потому и может считаться хоть сколько-нибудь легитимной, что в начале ее был “Там-Там” – и в “Там-Таме” была “Химера”.
“Выборг, – сообщает энциклопедия, – город в России, административный центр Выборгского района Ленинградской области. Расположен на берегу Финского залива в 132 км от Санкт-Петербурга. Является промышленным и туристическим центром”. Население – под 80 тысяч человек (это сейчас, было, конечно, меньше). Осколок старой Европы на территории России – там расположены единственный настоящий средневековый замок и развалины старинной крепости. Питерцы ездят в Выборг по выходным, жители Выборга ездят в Питер по рабочим. В начале 90-х город обнищал и затих, соседней Северной столице было не до туризма, жители бежали прочь. Эдик Старков, уже тогда прозывавшийся Рэтдом, повторил общую траекторию. В Выборге учился, в Выборге написал первые песни, из Выборга сходил в армию – и из Выборга сбежал в Питер: в никуда, в никогда. Сбежал, чтобы играть в своей первой группе – “Депутат Балтики”.
Алексей Никонов
Я жил в Выборге в люмпенизированной социальной среде, которую сейчас принято называть хулиганской. Там не было речи ни о каких метафизических вещах, речь шла скорее о выживании: кто кого ебнул, кто кого наебал, кто у кого больше жвачки выклянчил. И говорили, что есть такой чувак – Рэтд. Что он, мол, песни сочиняет круче Гребня и сейчас в армии. И, когда он пришел, мне его показал один знакомый. Ну я посмотрел – гопник и гопник, мне тогда похуй было, меня только бабки интересовали. Мы трахали телок и наживали бабло.
Всеволод Гаккель
Выборг – пограничный городок, где нет никакой работы. Эдик в этот мир явно не попадал. И он переехал в Питер, где должен был работать, потому что были нужны деньги. Он работал дворником, потому что дворникам муниципалитет давал комнату. Реально работал, разгребал снег, подметал улицы на Петроградской стороне.
Алексей Никонов
Вначале я думал, что он дуркует. Его, например, заселили в квартиру, где он мог жить и делать что угодно, нужно было только подметать двор раз в месяц. А он там как начал торчать! При мне приходили девки, говорили: “Эдик, ты художник, творец, подмети хоть раз в месяц!” А он сидел под кислотой и говорил: “Мне пофиг”. Я младше его на пять лет, и то, когда они ушли, стал убеждать: “Рэтд, ты чего, оставайся здесь!” А он: “Мне пофиг, буду жить в “Там-Таме”.