Под собою ног не чую —И качается земля…Третий месяц я бичую,Так как списан подчистуюС китобоя-корабля.Ну а так как я бичую,Беспартийный, не еврей, —Я на лестницах ночую,Где тепло от батарей.Это жизнь! Живи и грейся —Хрен вам, пуля и петля!Пью, бывает, хочь залейся:Кореша приходят с рейса —И гуляют «от рубля»!Рупь – не деньги, рупь – бумажка,Экономить – тяжкий грех.Ах, душа моя тельняшка —В сорок полос, семь прорех!Но послал Господь удачу —Заработал свечку он! —Увидав, как горько плачу,Он сказал: «Валяй на Вачу!Торопись, пока сезон!»Что такое эта Вача —Разузнал я у бича, —Он на Вачу ехал плача —Возвращался хохоча.Вача – это речка с мельюВо глубине сибирских руд,Вача – это дом с постелью,Там стараются артелью, —Много золота берут!Как вербованный ишачу —Не ханыжу, не «торчу»…Взял билет, – лечу на Вачу,Прилечу – похохочу!Нету золота богаче —Люди знают, им видней!В общем, так или иначе,Заработал я на ВачеСто семнадцать трудодней.Подсчитали, отобрали, —За еду, туда-сюда, —Но четыре тыщи далиПод расчет – вот это да!Рассовал я их в карманы,Где и рупь не ночевал,И уехал в жарки страны,Где кафе да рестораны —Позабыть, как бичевал.Выпью – там такая чача! —За советчика бича:Я на Вачу ехал плача —Возвращаюсь хохоча!…Проводник в преддверье пьянкиИзвертелся на пупе,То же и официантки,А на первом полустанкеСела женщина в купе.Может, вам она – как кляча,Мне – так просто в самый раз!Я на Вачу ехал плача —Возвращаюсь
веселясь!То да сё, да трали-вали, —Как узнала про рубли…Слово по слову, у ВалиСотни по столу шныряли —С Валей вместе и сошли.С нею вышла незадача, —Я и это залечу!Я на Вачу ехал плача,Возвращаюсь – хохочу!..Суток пять – как просквозило, —Море вот оно – стоит.У меня что было – сплыло, —Проводник воротит рылоИ за водкой не бежит.Рупь последний в Сочи трачу —Телеграмму накатал:Шлите денег – отбатрачу,Я их все прохохотал.Где вы, где вы, рассыпные, —Хоть ругайся, хоть кричи!Снова ваш я, дорогие, —Магаданские, родные,Незабвенные бичи!Мимо носа носят чачу,Мимо рота – алычу…Я на Вачу еду, плачу,Над собою хохочу!1977
«Был побег на рывок…»
Вадиму Туманову
Был побег на рывок —Наглый, глупый, дневной, —Вологодского – с ногИ – вперед головой.И запрыгали двое,В такт сопя на бегу,На виду у конвояДа по пояс в снегу.Положен строй в порядке образцовом,И взвыла «Дружба» – старая пила,И осенили знаменьем свинцовымС очухавшихся вышек три ствола.Все лежали плашмя,В снег уткнули носы, —А за нами двумя —Бесноватые псы.Девять граммов горячие,Аль вам тесно в стволах!Мы на мушках корячились,Словно как на колах.Нам – добежать до берега, до цели, —Но свыше – с вышек – все предрешено:Там у стрелков мы дергались в прицеле —Умора просто, до чего смешно.Вот бы мне посмотреть,С кем отправился в путь,С кем рискнул помереть,С кем затеял рискнуть!Где-то виделись будто, —Чуть очухался я —Прохрипел: «Как зовут-то?И – какая статья?»Но поздно: зачеркнули его пули —Крестом – в затылок, пояс, два плеча, —А я бежал и думал: добегу ли? —И даже не заметил сгоряча.Я – к нему, чудаку:Почему, мол, отстал?Ну а он – на бокуИ мозги распластал.Пробрало! – телогрейкаАж просохла на мне:Лихо бьет трехлинейка —Прямо как на войне!Как за грудки, держался я за камни:Когда собаки близко – не беги!Псы покропили землю языками —И разбрелись, слизав его мозги.Приподнялся и я,Белый свет стервеня, —И гляжу – кумовьяПоджидают меня.Пнули труп: «Эх, скотина!Нету проку с него:За поимку полтина,А за смерть – ничего».И мы прошли гуськом перед бригадой,Потом – за вахту, отряхнувши снег:Они обратно в зону – за наградой,А я – за новым сроком за побег.Я сначала грубил,А потом перестал.Целый взвод меня бил —Аж два раза устал.Зря пугают тем светом, —Тут – с дубьем, там – с кнутом:Врежут там – я на этом,Врежут здесь – я на том.Я гордость под исподнее упрятал —Видал, как пятки лижут гордецы, —Пошел лизать я раны в лизолятор, —Не зализал – и вот они, рубцы.Эх бы нам – вдоль реки, —Он был тоже не слаб, —Чтобы им – не с руки,А собакам – не с лап!..Вот и сказке конец.Зверь бежал на ловца.Снес – как срезал – ловецБеглецу пол-лица.…Всё взято в трубы, перекрыты краны, —Ночами только воют и скулят,Что надо, надо сыпать соль на раны:Чтоб лучше помнить – пусть они болят!1977
«В младенчестве нас матери пугали…»
Вадиму Туманову
В младенчестве нас матери пугали,Суля за ослушание Сибирь, грозя рукой, —Они в сердцах бранились – и едва лиЖелали детям участи такой.А мы пошли за так на четвертак, за ради бога,В обход и напролом, и просто пылью по лучу…К каким порогам приведет дорога?В какую пропасть напоследок прокричу?Мы Север свой отыщем без компаса —Угрозы матерей мы зазубрили как завет, —И ветер дул, с костей сдувая мясоИ радуя прохладою скелет.Мольбы и стоны здесь не выживают, —Хватает и уносит их поземка и метель,Слова и слезы на лету смерзают, —Лишь брань и пули настигают цель.И мы пошли за так на четвертак, за ради бога,В обход и напролом, и просто пылью по лучу…К каким порогам приведет дорога?В какую пропасть напоследок прокричу?Про всё писать – не выдержит бумага,Всё – в прошлом, ну а прошлое – былье и трын-трава, —Не раз нам кости перемыла драга —В нас, значит, было золото, братва!Но чуден звон души моей помина,И белый день белей, и ночь черней, и суше снег, —И мерзлота надежней формалинаМой труп на память схоронит навек.А мы пошли за так на четвертак, за ради бога,В обход и напролом, и просто пылью по лучу…К каким порогам приведет дорога?В какую пропасть напоследок прокричу?Я на воспоминания не падок,Но если занесла судьба – гляди и не тужи:Мы здесь подохли – вон он, тот распадок, —Нас выгребли бульдозеров ножи.Здесь мы прошли за так на четвертак, за ради бога,В обход и напролом, и просто пылью по лучу, —К таким порогам привела дорога…В какую ж пропасть напоследок прокричу?..1977
Письмо в редакцию телевизионной передачи «Очевидное – невероятное» из сумасшедшего дома – с Канатчиковой дачи
Дорогая передача!Во субботу, чуть не плача,Вся Канатчикова дача К телевизору рвалась, —Вместо чтоб поесть, помыться,Уколоться и забыться,Вся безумная больница У экрана собралась.Говорил, ломая руки,Краснобай и баламутПро бессилие наукиПеред тайною Бермуд, —Все мозги разбил на части,Все извилины заплел —И канатчиковы властиКолют нам второй укол.Уважаемый редактор!Может, лучше – про реактор?Про любимый лунный трактор?! Ведь нельзя же! – год подряд:То тарелками пугают —Дескать, подлые, летают;То у вас собаки лают, То руины – говорят!Мы кой в чем поднаторели:Мы тарелки бьем весь год —Мы на них собаку съели, —Если повар нам не врет.А медикаментов груды —В унитаз, кто не дурак.Это жизнь! И вдруг – Бермуды!Вот те раз! Нельзя же так!Мы не сделали скандала —Нам вождя недоставало:Настоящих буйных мало — Вот и нету вожаков.Но на происки и бредниСети есть у нас и бредни —Не испортят нам обедни Злые происки врагов!Это их худые чертиБермутят воду во пруду,Это всё придумал ЧерчилльВ восемнадцатом году!Мы про взрывы, про пожарыСочиняли ноту ТАСС…Тут примчались санитары —Зафиксировали нас.Тех, кто был особо боек,Прикрутили к спинкам коек —Бился в пене параноик Как ведьмак на шабаше:«Развяжите полотенцы,Иноверы, изуверцы!Нам бермуторно на сердце И бермутно на душе!»Сорок душ посменно воют —Раскалились добела, —Во как сильно беспокоютТреугольные дела!Все почти с ума свихнулись —Даже кто безумен был, —И тогда главврач МаргулисТелевизор запретил.Вон он, змей, в окне маячит —За спиною штепсель прячет, —Подал знак кому-то – значит, Фельдшер вырвет провода.Нам осталось уколоться —И упасть на дно колодца,И пропасть на дне колодца, Как в Бермудах, навсегда.Ну а завтра спросят дети,Навещая нас с утра:«Папы, что сказали этиКандидаты в доктора?»Мы откроем нашим чадамПравду – им не всё равно:«Удивительное рядом —Но оно запрещено!»Вон дантист-надомник Рудик —У него приемник «Грундиг», —Он его ночами крутит — Ловит, контра, ФРГ.Он там был купцом по шмуткам —И подвинулся рассудком, —К нам попал в волненье жутком С номерочком на ноге.Прибежал, взволнован крайне, —Сообщеньем нас потряс,Будто – наш научный лайнерВ треугольнике погряз:Сгинул, топливо истратив,Весь распался на куски, —Двух безумных наших братьевПодобрали рыбаки.Те, кто выжил в катаклизме,Пребывают в пессимизме, —Их вчера в стеклянной призме К нам в больницу привезли —И один из них, механик,Рассказал, сбежав от нянек,Что Бермудский многогранник — Незакрытый пуп Земли.«Что там было? Как ты спасся?» —Каждый лез и приставал, —Но механик только тряссяИ чинарики стрелял.Он то плакал, то смеялся,То щетинился как еж, —Он над нами издевался, —Сумасшедший – что возьмешь!Взвился бывший алкоголик,Матерщинник и крамольник:«Надо выпить треугольник! На троих его! Даешь!»Разошелся – так и сыпит:«Треугольник будет выпит! —Будь он параллелепипед, Будь он круг, едрена вошь!»Больно бьют по нашим душам«Голоса» за тыщи миль, —Зря «Америку» не глушим,Зря не давим «Израиль»:Всей своей враждебной сутьюПодрывают и вредят —Кормят, поят нас бермутьюПро таинственный квадрат!Лектора из передачи!Те, кто так или иначеГоворят про неудачи
И нервируют народ!Нас берите, обреченных, —Треугольник вас, ученых,Превратит в умалишенных, Ну а нас – наоборот.Пусть – безумная идея, —Не решайте сгоряча.Отвечайте нам скорееЧерез доку главврача!С уваженьем… Дата. Подпись,Отвечайте нам – а то,Если вы не отзоветесь,Мы напишем… в «Спортлото»!1977
«Мне судьба – до последней черты, до креста…»
Мне судьба – до последней черты, до крестаСпорить до хрипоты (а за ней – немота),Убеждать и доказывать с пеной у рта,Что – не то это вовсе, не тот и не та!Что – лабазники врут про ошибки Христа,Что – пока еще в грунт не влежалась плита, —Триста лет под татарами – жизнь еще та:Маета трехсотлетняя и нищета.Но под властью татар жил Иван Калита,И уж был не один, кто один против ста.<Пот> намерений добрых и бунтов тщета,Пугачевщина, кровь и опять – нищета…Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта, —Повторю даже в образе злого шута, —Но не стоит предмет, да и тема не та, —Суета всех сует – все равно суета.Только чашу испить – не успеть на бегу,Даже если разлить – всё равно не смогу;Или выплеснуть в наглую рожу врагу —Не ломаюсь, не лгу – всё равно не могу!На вертящемся гладком и скользком кругуРавновесье держу, изгибаюсь в дугу!Что же с чашею делать?! Разбить – не могу!Потерплю – и достойного подстерегу:Передам – и не надо держаться в кругуИ в кромешную тьму, и в неясную згу, —Другу передоверивши чашу, сбегу!Смог ли он ее выпить – узнать не смогу.Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,Я о чаше невыпитой здесь ни гугу —Никому не скажу, при себе сберегу, —А сказать – и затопчут меня на лугу.Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!Может, кто-то когда-то поставит свечуМне за голый мой нерв, на котором кричу,И веселый манер, на котором шучу…Даже если сулят золотую парчуИли порчу грозят напустить – не хочу, —На ослабленном нерве я не зазвучу —Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!Лучше я загуляю, запью, заторчу,Всё, что ночью кропаю, – в чаду растопчу,Лучше голову песне своей откручу, —Но не буду скользить словно пыль по лучу!…Если все-таки чашу испить мне судьба,Если музыка с песней не слишком груба,Если вдруг докажу, даже с пеной у рта, —Я умру и скажу, что не всё суета!1978
«Реальней сновидения и бреда…»
Реальней сновидения и бреда,Чуднее старой сказки для детей —Красивая восточная легендаПро озеро на сопке и про омут в сто локтей.И кто нырнет в холодный этот омут,Насобирает ракушек, приклеенных ко дну, —Ни заговор, ни смерть его не тронут;А кто потонет – обретет покой и тишину.Эх, сапоги-то стоптаны – походкой косолапоюПротопаю по тропочке до каменных гольцов,Со дна кружки блестящие я соскоблю, сцарапаю —Тебе на серьги, милая, а хошь – и на кольцо!Я от земного низкого поклонаНе откажусь, хотя спины не гнул.Родился я в рубашке – из нейлона, —На шелковую, тоненькую я не потянул.Спасибо и за ту на добром слове:Ношу – не берегу ее, не прячу в тайниках, —Ее легко отстирывать от крови,Не рвется – хоть от ворота рвани ее – никак!Я на гольцы вскарабкаюсь, на сопку тихой сапою,Всмотрюсь во дно озерное при отблеске зарниц:Мерцающие ракушки я подкрадусь и сцапаю —Тебе на ожерелие, какое у цариц!Пылю посуху, топаю по жиже, —Я иногда спускаюсь по ножу…Мне говорят, что я качусь всё ниже,А я – хоть и внизу, а всё же уровень держу!Жизнь впереди – один отрезок прожит,Я вхож куда угодно – в терема и в закрома:Рожден в рубашке – Бог тебе поможет, —Хоть наш, хоть удэгейский – старый Сангия-мама!Дела мои любезные, я вас накрою шляпою —Я доберусь, долезу до заоблачных границ, —Не взять волшебных ракушек – звезду с небес сцарапаю,Алмазную да крупную – какие у цариц!Нанес бы звезд я в золоченом блюде,Чтобы при них вам век прокоротать, —Да вот беда – заботливые людиСказали: «Звезды с неба – не хватать!»Ныряльщики за ракушками – тонут.Но кто в рубашке – что тому тюрьма или сума:Бросаюсь головою в синий омут —Бери меня к себе, не мешкай, Сангия-мама!..Но до того, душа моя, по странам по МуравиямПрокатимся, и боги подождут-повременят!Мы в галечку прибрежную, в дорожки с белым гравиемВобьем монету звонкую, затопчем – и назад.А помнишь ли, голубушка, в денечки наши летниеБросали в море денюжку – просила ты сама?..А может быть, и в озеро те ракушки заветныеЗабросил Бог для верности – сам Сангия-мама!..1978
Из детства
Аркадию Вайнеру
Ах, черная икорочкаДа едкая махорочка!..А помнишь – кепка, челочка Да кабаки до трех?..А черненькая НорочкаС подъезда пять – айсорочка?Глядишь – всего пятерочка, А вдоль и поперек…А вся братва одесская…Два тридцать – время детское.Куда, ребята, деться, а? К цыганам в «поплавок»!Пойдемте с нами, Верочка!..Цыганская венгерочка!Пригладь виски, Валерочка, Да чуть примни сапог!..А помнишь – вечериночкиУ Солиной Мариночки,Две бывших балериночки В гостях у пацанов?..Сплошная безотцовщина:Война, да и ежовщина, —А значит – поножовщина, И годы – до обнов…На всех клифты казенные —И флотские, и зонные, —И братья заблатненные Имеются у всех.Потом отцы появятся,Да очень не понравятся, —Кой с кем, конечно, справятся, И то – от сих до сех…Дворы полны – ну надо же! —Танго хватает за души, —Хоть этому, да рады же, Да вот еще – нагул.С Малюшенки – богатые,Там – шпанцири «подснятые»,Там и червонцы мятые, Там Клещ меня пырнул…А у Толяна РваногоБратан пришел с «Желанного»И жить задумал наново, А был хитер и смел, —Да хоть и в этом возрасте,А были позанозистей, —Помыкался он в гордости — И снова загремел…А всё же брали «соточку»И бацали чечеточку, —А ночью взял обмоточку — И чтой-то завернул…У матери бессонница, —Все сутки книзу клонится.Спи! Вдруг чего обломится, — Небось – не в Барнаул.1978
Попытка самоубийства
Подшит крахмальный подворотничокИ наглухо застегнут китель серыйИ вот легли на спусковой крючокБескровные фаланги офицера.Пора! Кто знает время сей поры?Но вот она воистину близка:О, как недолог жест от кобурыДо выбритого начисто виска!Движение закончилось, и сдулоС назначенной мишени волосокС улыбкой Смерть уставилась из дулаНа аккуратно выбритый висок.Виднелась сбоку поднятая бровь,А рядом что-то билось и дрожалоВ виске еще не пущенная кровьПульсировала, то есть возражала.И перед тем как ринуться посметьОт уха в мозг, наискосок к затылку,Вдруг загляделась пристальная СмертьНа жалкую взбесившуюся жилку…Промедлила она и прогадала:Теперь обратно в кобуру ложись!Так Смерть впервые близко увидалаС рожденья ненавидимую Жизнь.До 1978
«Открытые двери больниц, жандармерий…»
Другу моему Михаилу Шемякину
Открытые двериБольниц, жандармерий —Предельно натянута нить, —Французские бесы —Большие балбесы,Но тоже умеют кружить.Я где-то точно – наследил, —Последствия предвижу:Меня сегодня бес водилПо городу Парижу,Канючил: «Выпей-ка бокал!Послушай-ка гитары!» —Таскал по русским кабакам,Где – венгры да болгары.Я рвался на природу, в лес,Хотел в траву и в воду, —Но это был – французский бес:Он не любил природу.Мы – как сбежали из тюрьмы, —Веди куда угодно, —Пьянели и трезвели мыВсегда поочередно.И бес водил, и пели мы,И плакали свободно.А друг мой – гений всех времен,Безумец и повеса, —Когда бывал в сознанье он —Седлал хромого беса.Трезвея, он вставал под душ,Изничтожая вялость, —И бесу наших русских душСгубить не удавалось.А то, что друг мой сотворил, —От бога, не от беса, —Он крупного помола был,Крутого был замеса.Его снутри не провернешьНи острым, ни тяжелым,Хотя он огорожен сплошьВраждебным частоколом.Пить – наши пьяные умыСчитали делом кровным, —Чего наговорили мыИ правым и виновным!Нить порвалась – и понеслась —Спасайте наши шкуры!Больницы плакали по нас,А также префектуры.Мы лезли к бесу в кабалу,С гранатами – под танки, —Блестели слезы на полу,А в них тускнели франки.Цыгане пели нам про шальИ скрипками качали —Вливали в нас тоску-печаль, —По горло в нас печали.Уж влага из ушей лилась —Всё чушь, глупее чуши, —Но скрипки снова эту мразьЗаталкивали в души.Армян в браслетах и серьгахИкрой кормили где-то,А друг мой в черных сапогах —Стрелял из пистолета.Набрякли жилы, и в кровиОбразовались сгустки, —И бес, сидевший визави,Хихикал по-французски.Всё в этой жизни – суета, —Плевать на префектуры!Мой друг подписывал счетаИ раздавал купюры.Распахнуты двериБольниц, жандармерий —Предельно натянута нить, —Французские бесы —Такие балбесы! —Но тоже умеют кружить.1978
Письмо к другу, или Зарисовка о Париже
Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу —И то, что слышу, и то, что вижу, —Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:Когда состарюсь – издам книжонкуПро то, что, Ваня, мы с тобой в ПарижеНужны – как в бане пассатижи.Все эмигранты тут второго поколенья —От них сплошные недоразуменья:Они всё путают – и имя, и названья, —И ты бы, Ваня, у них был – «Ванья».А в общем, Ваня, мы с тобой в ПарижеНужны – как в русской бане лыжи!Я сам завел с француженкою шашни,Мои друзья теперь – и Пьер, и Жан.Уже плевал я с Эйфелевой башниНа головы беспечных парижан!Проникновенье наше по планетеОсобенно заметно вдалеке:В общественном парижском туалетеЕсть надписи на русском языке!1978
