Песни

Шаов Тимур

Вдруг напали сомалийские пираты. Мы орали: «Ё-ё…! Вы откуда тут, ребяты?» Но мы отбились, мы стреляли из нагана. Но мы ошиблись, то была рыбоохрана. На прощанье надо в реку (есть примета) Кинуть деньги, но закончились монеты. Так что за борт капитана мы швырнули, Чтоб вернуться снова в следующем июле. И поехали домой! Рыбак с рыбаком, Кунак с кунаком, Земляк с земляком, Моряк с моряком, Синяк

под хмельком, Босяк босяком, Петрович молчком, Андрюха бочком, Маркуша с матком, Мишаня ползком… Ну, хватит! В Москву прямиком.

Свободная частица

Ты знаешь, Петя, я зауважал науку. Сейчас такое злое время на дворе, Страна не та уже давно, а скорость звука Всё та же, что при батюшке царе. Ах, как печально… На пеньке сидит ворона. Пришли лопахины и вырубили сад. Из вечных ценностей — один закон Кулона, Да площадь круга всё ещё пи-эр-квадрат. Народ стал счастлив, с непривычки мается. Стабильность — кушай тюрю и толстей. А вот Вселенная тихонько расширяется, Причём без разрешения властей. А нам бы взять в пример природу, А нам бы возлюбить свободу. Растёт сознательность и крепнет рубль, И лишь мозги одни идут на убыль. Все девять муз, рождённых Мнемозиной, Удавлены верёвкой бельевой. Жива лишь муза телевидения — это мужчина, Но с женским торсом и ослиной головой. Певица N пришла со свежим кавалером, Актёр Счастливцев бросил пятую жену… Какая ширь, масштаб Шекспира и Гомера — Испытываешь гордость за страну. Какой гламур, какие глянцевые лица! Летит сквозь них элементарная частица, Летит, как нож сквозь тесто, Как сквозь пустое место. Пустому месту не пристало пузыриться. Эх, нам бы воспарить, как птицы, Эх, нам бы взять пример с частицы! Она свободна, жаль, её не видно — Как гражданину это мне обидно. Народ не в курсе, что на свете есть нейтрино И дуализм корпускулярно-волновой. Всем правит бог стяжательства — мужчина С хорошим галстуком и волчьей головой. А всё давно уже описано в скрижалях, Забыли мы ветхозаветную мораль: Во многих деньгах, Петя, многие печали, Умножая деньги, умножаешь и печаль. А сам я, грешный, тоже — деятель культуры. Алкаю денег, как все слабые натуры. Мне стыдно, что алкаю, И с горя я лакаю, И пересчитываю, весь в слезах, купюры. Мне б самому открыть чего-нибудь такое, Ну — хоть закон переливания из порожнего в пустое. Но курица не птица, Я тоже не Капица, Лежу, коплю в себе энергию покоя. Хоть ты, частица, проявляй упрямство. Давай,

залётная, пронзай пространство! Мы не способны: тюря есть, и ладно. Как гражданину это мне досадно. Летит нейтрино сквозь рогатки и препоны, И за Можай его, нейтрино, не зашлют. Закон Кулона не объявишь вне закона, Ну разве что через Басманный суд. Эх, федералы, упразднили инквизицию, А ей бы поработать над страной, Мы привлечём Джордано Бруно в оппозицию За неимением оппозиции иной. А по закону, Петя, третьему Ньютона, Чем больше давят нас, тем крепче оборона. Да здравствует наука! Плесни за скорость звука, За Менделеева плесни и Клапейрона. И пусть цена потугам нашим три копейки, Меняйте гимн, закон, устой, устав, уклад, Но площадь круга ныне, присно и вовеки, Упрямо, всем назло — пи-эр-квадрат. Эх, нам бы воспарить, как птицы, Эх, нам бы взять пример с частицы… Она свободна! Жаль, её не видно — Как гражданину это мне обидно.

Северная серенада

Во Флоренции нынче тепло, И в Вероне, наверное, солнце. И веронцы, надувшись вина, К сеньоритам идут под балкон. Им с балконов платочки летят, И поют молодые веронцы О большой итальянской любви Макаронным своим тенорком. А у нас холода. Я стою Под балконом твоим, сеньорита. Минус двадцать, а я без кальсон Серенаду пою при луне. Трудно петь без кальсон на ветру, И закончится все простатитом. Но просто ты там мелькнула в окне, Разбудила надежду во мне. Холодает. Буду краток. Я к тому же без перчаток. В общем, так: люблю тебя я, да и точка. В нашем климате бывает, Что любовь не вызревает. Так не дай замерзнуть нежному росточку! О себе пять слов буквально: Я нормальный, не скандальный, Романтичный, незлобивый, не упрямый. Мало пью, курю полпачки, Но ни дачи нет, ни тачки. Жить у вас согласен даже с твоей мамой. Выходи уже, давай! На дворе не месяц май! Кинь платочек мне с балкона, Ми аморе белла донна! Как вы любите нас доводить До кипенья, до тряски, до жара. Поморозить, помариновать, Потомить, поиграть, потерзать. Но ведь я же не белый медведь, Не Папанин и не Чилингаров! Я ж могу задубеть, околеть, Так сказать, долго жить приказать. Ну, короче, дело к ночи, Между прочим, зябко очень, И Москва — не Сочи, климат тут суровый. Нету мочи, что ж ты хочешь, Зайчик, выйди на балкончик, Кинь платочек, и, желательно — пуховый.