Песня цветов аконита

Дильдина Светлана

В Аэси Йири жилось свободнее, чем у Отори. Он даже мог бы временами ходить один — однако знал, что за всеми такими, как он, незаметно присматривают. Не того опасались, что они захотят покинуть Сад Нэннэ — кто же откажется от жизни такой и будущего? Скорее, их самих нужно было охранять от тех, кто вздумал бы похитить подобную драгоценность. Хоть строго с этим было в Аэси, пороки людские сильны. Поэтому чаще всего Нэннэ отпускала своих воспитанников по трое-четверо — и охранники незаметно шли сзади.

Хоть и весьма ограниченной была эта свобода — несколько

улиц всего, — подопечные Нэннэ радовались и такой воле.

В ее Саду те, кто уже подрос, не задерживались подолгу — но отдавать Йири в чей-то дом она не спешила.

Незаметно лето пришло.

* * *

Хаатарэ

На этой большой, белыми плитами выложенной площадке выступали известные циркачи, музыканты и прочие приносящие радость. Сюда допускали только лучших артистов, и порою даже люди высокого рода смотрели их представления, а кого-то потом приглашали в свои дома.

Когда Йири в первый раз оказался там, вниманием всех владел человек с дрессированными ящерицами. Большие, зеленые с бурыми пятнами и воинственно торчащими гребнями на спине, животные крутили колеса, играли яркими шариками и пританцовывали. Публика смеялась и ахала.

Потом настал черед плясуньи. Йири отвлекся, глядя вслед дрессировщику, запихивавшему ящериц в клетку из темно-коричневых глянцевых прутьев, и не сразу перевел взгляд обратно в круг. А там уже совершалось маленькое чудо.

Ей не больше пятнадцати. Легкая, с нежным полудетским лицом, она взлетала в змеиной пляске, раскидывала руки, кружилась, и рассекали воздух бесчисленные косички и звенели медные браслеты, украшенные чеканкой.

— Ее зовут Ялен. Она родилась тут, в Аэси, ее знают не только в Алых кварталах Сиэ-Рэн, но и выше… Она еще совсем дитя, но уже одна из лучших танцовщиц Столицы. Ее мать была известной ашринэ.

Плясунья смеялась, отдаваясь вихрю, который нес ее и крутил. Казалось, она не знала усталости. Посвистывали, подражая птицам, маленькие черные тан, и небольшой барабан рокотал, пытаясь поймать удары сердца плясуньи.

Потом он один возвращался узкими переулками, слушая журчащую в канавке воду. Навстречу шла та, что танцевала, яркая, словно алая бабочка, окруженная девочками лет восьми — они без умолку чирикали и грызли сладкие стручки. Ялен прищурила глаза, разглядывая его. Потом небрежно сказала девочкам «кыш!», словно надоедливым птицам. Когда они разлетелись со смехом, сказала, все так же рассматривая:

— Я тебя заметила еще там.

— Я смотрел на твой танец. Красиво очень, ты мастерица.

—А ты? — она со смехом потянулась к нему. Он не отстранился, но и не сделал ни одного движения, словно прикосновения Ялен были ему неприятны. Потом отвернулся, чуть склонив голову.

— Не знала, что здесь могут быть недотроги, — недовольно заметила Ялен.

— Прости.

— Ты прав, — неожиданно сказала она. —

Имеют значения лишь те, у кого есть то, что тебе нужно. Подчиняться же следует тем, кто в силах тебя заставить. Остальные — пыль…

— Ты и вправду так думаешь?

— И ты будешь думать так же, — Ялен уверенно вскинула голову, косички разлетелись по спине. — И все же… Ты считаешь, я хороша?

— Очень.

—Тогда идем! — она схватила его за руку. Йири последовал за ней.

В укромном уголке чужого сада росли огромные бархатистые розы. Их запах был слишком сладким, от него скоро начинала болеть голова — однако цветы были невероятно красивы. Они сплетались стеблями и старались прижаться друг к другу и одновременно уколоть друг друга больнее.

Тонкими, гибкими, словно змеи, руками танцовщица обхватила его за шею. Ее волосы пахли цветами — садовыми, пышными. На сей раз он отстранился не сразу…

— Безумная. Нас обоих убьют, если узнают.

Ялен рассмеялась беспечно:

— Ты этого боишься?

Он ответил не сразу:

— Нет. Но ты… почему?

— Лучше уйти молодой. Я хороша, но долго ли это продлится? Десять, от силы двадцать лет. А потом? Умирать на улице? Стать женой бедняка? Я всего лишь танцовщица. Ради нас иногда умирают знатные люди, в старину, говорят, из-за одной девушки началась война между тремя высокими родами — но что потом? Той девушке повезло — она умерла в расцвете своей красоты, и ее могилу до сих пор показывают приезжим. Но упаси Сущий дожить до старости… Поклонники превратятся в гонителей, вместо восторга ты будешь вызывать отвращение.

— Так что же, стремиться навстречу смерти?

— Удача любит отчаянных, — беспечно сказала Ялен. — Ты что, не знаешь, сколько людей Алого квартала, начав стареть, добровольно уходят из жизни?

— И здесь, в Аэси?

— Разве есть разница? — она дернула плечиком. — Здесь живут красивейшие и искуснейшие. Но сюда привозят и привозят новичков, они сменяют прежних.

— Как можно обрывать собственную жизнь? Только в особых случаях…

— Ты знаешь, кто мы? Цветы, которым Сущий повелел цвести и радовать глаз. Мы — и есть этот особый случай.

— Но зачем тебе я? Я — никто.

— Ты задаешь слишком много вопросов, — Ялен недовольно сдвинула брови. — Ты нравишься мне. Разве этого недостаточно, чтобы вместе провести время?

— Не знаю. — Он поднял голову, прислушался. В кустах мелодично посвистывала пеночка, как бы подтверждая, что, кроме Ялен и Йири, в этом уголке сада никого нет.

«Вам известно про них?»– "Да. Пусть,– она улыбается. — Я позволю ему. Он хороший мальчик, но немного странный. Ялен научит его жизни. Просто присматривай за ними. А то попадет в беду. Ялен — маленькая змейка, сумеет вывернуться, он — нет".