Песня цветов аконита
Шрифт:
— Я обязан доставить тебя в столицу, — раздраженно проговорил Черный Соболь. — Если ты умрешь, то только по моему решению.
— Нет. — Это слово он произнес впервые. Черный Соболь опешил. Он привык к безвольной покорности Раи.
Дождь, похоже, всерьез вознамерился смыть с земли все, что дышит. Струи хлестали по лицу Раи, но ему, казалось, было все равно.
— Нет, господин. Воля человека не может отнять жизнь. Только воля неба.
— Хм… — Черный Соболь не нашелся с ответом. В словах мальчишки не было дерзости. В них вообще не было
Стояла пора новолуния. Ночью на землю бросили деревянные складные щитки — на мокрой земле лучше не спать. Однако одеяла не пропускали холод ночи, холод ранней весны. Черный Соболь дремал вполглаза, наблюдая за Раи — что-то его беспокоило. Так тревожит нечто необъяснимое перед грозой. Жалобно заржала лошадь — та, что повредила копыто и плелась через силу. К ней устремилась темная фигурка. Черный Соболь досадливо поморщился — не он один мог заметить Раи, дозорные не спали, хотя после пережитой бури были совсем вялыми.
Мальчишка обвил руками шею лошади и что-то тихо-тихо ей зашептал; животное успокоилось. Потом нагнулся — что-то делал с ее копытом. Еще некоторое время покрутился возле нее… и наконец вернулся на место.
— Что же ты делаешь! — прошипел Черный Соболь, стараясь не разбудить попутчиков. — Зачем суешься, куда не просят? Какое тебе дело до этой клячи?
Раи молча, с низко склоненной головой, опустился на колени. Лица его посланник не видел.
— Тебе свернут шею, и я не смогу исполнить приказ господина Отори, — задумчиво сказал Черный Соболь. — Что ж… посмотрим, что будет завтра.
Назавтра лошадь явно повеселела. Она все еще немного прихрамывала, но было ясно, что животное выздоравливает. Попутчики еще больше косились на мальчишку — видимо, дозорные его все-таки углядели. Выздоровление лошади сочли колдовством.
Черный Соболь начал подумывать отстать от обоза.
Прибыли в окрестности озера Айсу, Серебряного. До столицы оставалась неделя пути. Уже проглядывала поросль серебристого ковыля, который летом покрывал берега сплошным ковром.
Черный Соболь и его люди мрачно поглядывали на спутников, а те отвечали им не менее хмурыми взглядами, а Раи вел себя, как обычно. Черный Соболь гадал, на самом ли деле Раи настолько послушен — или только притворяется. Он сам стал подозрительно посматривать на подростка, правда, в отличие от спутников, без малейшего страха. Не сбежал бы тот, прибыв в Сиэ-Рэн.
Впрочем, лишь бы передать его, куда велено, а там пускай хоть в огонь прыгает.
В сумерках проехали мимо леса. Из-за деревьев раздался рыдающий хохот — он катился между ветвей, как камень с горы.
— Кьонг. Пересмешник, — спокойно сказал мальчишка, заметив испуг в глазах людей Черного Соболя. Другие попутчики не слышали негромкого голоса и не скрывали страха. И верно — мало кому по душе пришлось бы дикое веселье невидимой птицы. Только фигурку в одежде без единого светлого пятна оно не тревожило. Снова пополз, прижимаясь к земле, человеческий ропот.
На привале от прочих отделился едущий в столицу чиновник — еще молодой, он выглядел старше своих лет и держался уверенно и солидно.
— Простит ли уважаемый господин, если я осмелюсь дать ему совет? — вежливо, но настойчиво обратился он к Черному Соболю — без господина Отори они были равны.
— Простит, — довольно жестко ответил посланник..
— Ваши попутчики… хм… простые люди. Они верят в то, что просвещенные отвергают зачастую слишком поспешно. Так уж сложилось… они напуганы. Ваш мальчик… говорят, у него дурной глаз.
— Он вылечил лошадь! — резко сказал Черный Соболь.
— Не спорю, — поспешно согласился чиновник. — Но для чего и, главное, как? У нас есть опытные лошадники — а он почти ребенок. И кроме того… Поверьте, вам лучше ехать отдельно. Будет жаль, если малыш пострадает. А до столицы всего четыре дня пути. Кому нужны ссоры?
— Дорога одна. Придется вам потерпеть, — сухо бросил Черный Соболь.
— Позвольте… Скоро дорога раздваивается. Одна ее часть удобней для каравана, но верховые, без сомнения, предпочтут более короткий путь, — он поклонился и отошел.
Черный Соболь выругался сквозь зубы.
— Славно пошутил господин Отори, — пробормотал Черный Соболь, когда разрезавшая дорогу скала скрыла караван. — Раи… оборотень. Почему мой господин так его называл? Тень демона… не больно удачно вышло.
— Эй! — крикнул он подростку, который, кажется, и не заметил, что их осталось только четверо. — Каково твое настоящее имя?
— У меня его нет, — без выражения отозвался мальчишка.
— Ну, раньше-то как тебя называли?
— Не имеет значения, — прозвучало это не дерзко — устало. Странно, но Черный Соболь не рассердился. Даже усмехнулся уголком рта.
— А ты способный. Напугать целый караван! Да и мои люди стали косо на тебя поглядывать.
Тени таяли, и напряжение последних дней начинало спадать. До столицы и впрямь было уже рукой подать. А там… он оставит эту черную статуэтку и будет свободен.
…Туман тек по самому краю поля, переливающийся и матовый одновременно. Мальчик вскинул голову — ему почудилось движение в тумане: серебряный старик шел, статный, важный, вброд по бледно-молочной дымке.
— Хранитель луны… — беззвучно позвал мальчик.
Величавый старик оглянулся, будто услышал.
— Очень прошу… расскажи обо мне дома.
Лица было не различить, однако мальчику показалось, что тот улыбается и кивает согласно. Туман заклубился, поднялся выше, слился с высокой травой на краю поля. Хранитель луны исчез. Мальчик со вздохом заполз под одеяло, свернулся калачиком. Скоро заснул.
У подножия поросшей соснами горы примостился маленький каменный храм. Серый, похожий на морскую ракушку, невесть как занесенную в центр страны.