Песня для разбитого сердца
Шрифт:
— Я вам не нужна, — прошептала она с горечью. — Это всё… в этом нет искренности… я не хочу…
Когда он улыбнулся, вымученно, словно не желал этого, ей захотелось расплакаться. Кейли смотрела на своего мужа и буквально утопала в неясности. Его глаза налились кровью, лоб был влажный, а вены на руках вздулись, словно до этого он боролся. Или боролся теперь, но сам с собой. И тогда она поняла, что была права. Он не хотел её, не хотел этой ночи, не хотел даже быть здесь. Но заставлял себя. Зачем?
Когда она вслух задала этот вопрос, Александр лишь провёл рукой по взмокшим светлым волосам и выпрямил спину. Как же он был красив! Он был просто непозволительно, незаконно красив, и на мгновение Кейли ощутила всем своим нутром то самое желание, о котором Анита шептала ей как-то перед сном.
«Тебя словно жаром обдаёт, и конечности начинают ныть, и внизу живота тянет сладкой болью…» — так она говорила. И Кейли всхлипнула, поняв вдруг, что поддалась этой боли, пусть даже и на мгновение.
— Пожалуйста, не делай этого со мной, — взмолилась она шёпотом, имея ввиду вовсе не насилие.
Александр, наконец, посмотрел на неё снова. Он тяжело дышал и то и дело сжимал и разжимал пальцы.
— Вот он, реальный мир, девочка, — произнёс её муж низким голосом. — В нём никогда и не было искренности. Ты не всегда получаешь, что хочешь.
— Неправда!
— Незачем кричать. Чем быстрее ты всё поймёшь, тем быстрее примешь это. К тому же, в конце концов, если у тебя будет ребёнок, ты станешь куда счастливее. Даже я тебе больше не понадоблюсь.
Это была уже последняя капля. Он буквально пытался растоптать всё то хорошее, что когда-то было между ними. Всё то, чему она научилась у отца и мачехи. Всё светлое и прекрасное, что она видела в людях. Он словно хотел разорвать её чудесный мир на части и сделать его таким же тёмным и расколотым, как и его собственный. Да как он посмел?!
Со злости Кейли схватила с кресла подушку и бросила в мужа.
— Ты просто монстр!
Александр с усмешкой отшвырнул это орудие в сторону.
— Старые добрые методы самозащиты…
— Ты ненавидишь меня! Ты меня презираешь! — воскликнула Кейли. — И с этим ты пришёл, чтобы меня… м-меня…
— Чтобы тебя… что? Взять? Отыметь? Забрать невинность? Мне продолжить?
Кейли просто вспыхнула до самых кончиков ушей. Он никогда не был таким. Он специально говорил все эти гадости и пришёл, якобы, наградить её ребёнком, который, видимо, ему самому не был нужен. Это было чудовищно несправедливо. Бесчестно и жестоко. Она просто не могла поверить в то, что влюбилась в него, когда его истинный облик предстал перед нею здесь и сейчас.
— Я не понимаю, зачем ты делаешь это, — произнесла она. — Ты не такой. Я не верю…
Горькая усмешка не сходила с его губ. Он больше не приближался и не пытался схватить её.
— Я тобой владею. Ты моя собственность, — сказал он вдруг, вскинув голову и презрительно улыбнувшись. — И ты будешь делать то, что я скажу.
— Нет!
Тогда он рванул вперёд, так быстро и неожиданно, что ей попросту некуда было деться. Кейли оказалась в ловушке его рук, и успела лишь тихонечко и жалобно вскрикнуть. Их взгляды пересеклись. Длинные пальцы больно сжали её руки чуть выше локтей. Когда Александр прижал её к себе, она почувствовала, как её грудь коснулась его груди, и это прикосновение мигом обожгло её.
«А если сдаться? — подумалось ей вдруг. — Если сделать вид, что это правильно, будет ли всё так, как говорила Анита?»
Но Кейли посмотрела в гневное лицо своего мужа и поняла, что не будет. Это всё равно, что добровольное насилие. Он её не любит, а презирает. Если она вытерпит это, то окажется ничем не лучше него.
Она попыталась вывернуться, когда Александр решительно подтолкнул её к постели. В следующий миг Кейли приготовилась и плюнула прямо ему в лицо. На мгновение он опешил, тогда она смогла высвободить правую руку.
Кейли замахнулась, чтобы со всей силы влепить ему пощёчину… но неожиданно замерла с поднятой ладонью, когда увидела, как он улыбнулся. Он улыбался жестоко и злобно. Так, словно ждал этого уже давно. И словно знал, что она ударит его.
Словно такое с ним уже происходило.
Эта улыбка на красивом побледневшем лице мужа заставила Кейли содрогнуться. И она вдруг поняла: если ударит его, то он получит то, что хочет. А она не могла ему этого позволить. Девушка опустила руку и сомкнула сухие губы. Она едва не забыла, как дышать.
А затем всё неожиданно кончилось. Всё ещё улыбаясь, Александр отпустил её, затем утёр лицо ладонью и, отступив на несколько шагов, вдруг произнёс:
— Если бы я тебя ненавидел… Если бы была лишь ненависть… Жаль, что я не могу так. Ты… воплощение всего, чего я оказался лишён, и я завидую тебе. К тому же, ты сильнее меня… Как ты можешь быть сильнее меня?
Он просто развернулся и ушёл через смежную дверь, которую никто не открывал с тех пор, как Кейли впервые оказалась здесь. Дверь хлопнула, и стало очень тихо.
Девушка не успела ничего ответить. Да и что можно было ответить? Она не поняла ничего из его последних слов. Всё ещё дрожащая и перепуганная, она присела на краешек постели, и просидела так почти пятнадцать минут. Она думала о том, почему он пришёл именно теперь. Почему поначалу так отчаянно хотел заняться любовью, хотя ясно было, что это вынужденный шаг.
«Нет, не любовью, — поправила она себя, — это не про любовь… Он назвал это иначе…»
Но самое поразительное и странное — его мнимая радость от того, что она могла его ударить. Почему он улыбался? Если это было то, чего он ожидал, означало ли, что кто-то однажды уже бил его за подобные выходки? Кейли поёжилась и покачала головой. Как тут понять, если он ничего не рассказывал?