Песня любви
Шрифт:
Бьорн встал у борта со стороны реки, а Йоранд – у противоположного борта, ближе к берегу. Орнольф и Торвальд заняли положение по обеим сторонам кормы. Рика наблюдала, как напрягся Бьорн, как задрожали от напряжения мышцы его рук и спины, когда он удерживал «Валькирию» от рывка в стремнину. Стоя по пояс в воде, он осторожно передвигался по скользкому дну, мягко ведя лодку по бурной воде.
Если бы ситуация не была такой опасной, Рика с наслаждением любовалась бы игрой его мышц под гладкой загорелой кожей. Но теперь, когда малейшая ошибка могла привести
Вдруг звонкий детский плач прорезал воздух. Он доносился из грубо сплетенной корзинки, которую быстрое течение неумолимо несло к порогу. Из прутьев высунулась тонкая ручонка, судорожно хватающая воздух.
– О боги! – ахнула Рика, сердце ее упало. – Там ребенок!
Не колеблясь она бросилась в воду и поплыла за исчезающей корзинкой. Быстрое течение сразу сбило ее с ног и, царапая о дно, поволокло в сторону лодки и мужчин.
Она услышала отчаянный вопль Хельги и поняла, что сейчас окажется возле них. Когда река проносила ее мимо, Торвальд бросил «Валькирию» и поймал ее за талию. Рика почувствовала, как пытается он удержаться на ногах, не выпуская ее из рук. Она поняла, что державшие лодку мужчины без Торвальда тут же ощутили перегрузку.
– Что ты делаешь? – проревел Торвальд, с трудом перекрикивая шум реки.
– Там ребенок, – задыхаясь, пролепетала она, понимая, что это кто-то из печенегов выше по течению отправил младенца на верную смерть.
– Оставь его! – прокричал он, выкидывая Рику на берег.
– Торвальд! – донесся сквозь рев реки голос Бьорна. – Мы не можем ее удержать.
Старик, шатаясь, вернулся на место. Наморщенный лоб и капли пота явно свидетельствовали о том, какую муку доставляла ему воспалившаяся нога. Он со стоном изо всех сил налег на борт «Валькирии», бросив суровый взгляд на Рику. Она вздрогнула, увидев гнев в его серых жестких глазах.
Что она наделала! Она подвергла смертельной опасности их всех… но ведь это из-за ребенка. Кто-то обрек беспомощное дитя на страшную смерть. Этого она никогда не поймет. Старая боль всколыхнулась в груди. Слезы ручьем потекли по ее щекам – она жалела ребенка и себя.
– Ну-ну, Маленький эльф. – Хельга присела возле нее на корточки и обняла за дрожащие плечи. – Мой хозяин вовсе не злится на тебя.
– Я плачу не об этом, – говорила Рика, вытирая глаза и нос рукавом. – Хельга, это был ребенок.
Она слышала голос Бьорна. Он продолжал командовать спуском «Валькирии» по течению. Теперь, когда их снова было четверо, они медленно и верно вели ее через порог. Она шмыгнула носом, вспомнив холодный тон Торвальда, упрекнувшего ее в безрассудстве.
– А Торвальд так злился на меня.
– Мужчины иногда бывают такими, – объяснила Хельга. Они обе встали и следили за передвижением мужчин по узкой полоске над порогом. – Они не хотят, чтобы мы, женщины, знали, как они напуганы, и скрываются за гневом. Торвальд очень за тебя испугался.
– Ему следовало бояться за того несчастного ребенка, – возразила Рика. Она очень надеялась, что не увидит маленький трупик
– Я понимаю твои чувства, – кивнула Хельга. – Я, как никто другой, знаю, как приятно ощущать новорожденного в своих руках, но подумай секунду; у нас нет кормилицы и никаких средств на то, чтобы его накормить. Даже если бы нам удалось его спасти, ты не могла бы приветствовать твоего будущего мужа с чужим ребенком на руках. Мне все равно, какие там особые обычаи в Миклагарде, но какие-то моменты во всех краях воспринимаются одинаково.
– Да, – грустно согласилась Рика. – Некоторые явления существуют повсеместно. Не сомневаюсь, что нежеланных детей выкидывают на произвол судьбы все народы и племена.
Когда мужчины прошли Эссупи, Рика и Хельга уже ждали их на берегу, чтобы помочь привязать лодку. Бьорн вытащил на сушу корму «Валькирии» и хорошенько закрепил. Затем впервые за последние дни он посмотрел на Рику.
– Как получилось, что ты упала в воду? – Он говорил громко, чтобы она слышала его, несмотря на шум порога. – Ты не ушиблась?
– Нет. И не упала, – ответила она. – Я прыгнула.
– Почему?
– Там плыла корзинка с… – У нее перехватило дыхание, и она не смогла закончить фразу. Ребенок наверняка погиб, разбившись о холодные камни Эссупи.
– Кто-то отправил нежеланного ребенка в корзинке на пороги. Она попыталась спасти его, пока он не утонул, – мрачно объяснил за нее Торвальд. – Но при этом подвергла опасности себя саму.
«И нас». Этот не прозвучавший упрек словно повис в воздухе.
Нежеланный ребенок… По выражению лица Бьорна Рика поняла, что тот догадался, какую боль пробудило в ней воспоминание о собственной судьбе.
– Ты уверена, что ничего себе не повредила? – спросил он.
– Всего одна или две ссадины. Ничего серьезного. – Она ощущала теплую струйку крови, стекавшую из-под повязки на колене, однако эта боль была ничто по сравнению с тяжестью, которую она ощущала на сердце.
В тот вечер настроение сидевших вокруг костра было подавленным. Когда Йоранд попросил Рику рассказать какую-нибудь историю, она отказалась, сказав, что не в настроении.
– Не мучай себя мыслями о ребенке, – заметил Бьорн. – Его конец был быстрым, а сделать ничего было нельзя. Без сомнения, так рассудили Норны.
– Нет! – страстно возразила она. – Я в это не верю. Больше не верю. Никакие три прядильщицы судеб в Асгарде не решали судьбу этого несчастного ребенка. Ее решили его родители. Они виноваты в его смерти.
– Есть тысяча причин, по которым кто-то решает бросить младенца на произвол судьбы, – глухо произнес Торвальд. – Нищета, стыд, горе…
– Но ребенок ни в чем не виноват, – прервала его она.
– Да, конечно, – прошептал старик. – Но какова бы ни была причина, в этот момент такое действие, должно быть, кажется кому-то единственным выходом. Эти решения почти всегда принимаются слишком поспешно, в отчаянии или в состоянии какого-то безумия, вызванного чаще всего горем.