Песня полной луны
Шрифт:
Он моргнул.
Голос преподавателя постепенно гас, превращаясь в невнятное бормотание. Запах стоячей воды наполнял помещение.
Холли сидела рядом, на соседнем стуле.
— Духи, сестренка, не сейчас, — едва шевеля губами, прошептал он.
Всё больше она не давала ему покоя. Её гнев разрастался, как раковая опухоль, и, хотя
Сплюнув на ладонь зуб, Холли, с трудом двигая распухшими пальцами, опустила его прямо на парту.
«Время не ждёт, братик, — прошипела она в его голове. — Мне всё труднее держаться здесь. Мне нужны силы»
«Я знаю»
«Я умираю. Во второй раз. Не дай мне уйти не отомщенной»
Он подумал: чинди не могут требовать, но он и Холли оказались связаны силой, которую он сам для себя никогда не просил. И он не может подвести её.
Холли ухмыльнулась.
«Верно, братец. Не подведи меня, иначе…»
Яркой вспышкой перед глазами полыхнули картинки. Тонущая в университетском бассейне Белла, которую никто не может вытащить. Поскальзывающаяся в душе Кэрри — кровь на кафеле, бесчувственное хрупкое тело. Захлебывающаяся озёрной водой его невеста.
Белла.
Кэрри.
Джэки.
Он зажмурился, сжал в пальцах карандаш. Хрустнула деревянная оправа, ломаясь напополам.
Сестра впервые пыталась надавить на него. Койот внутри него заскулил, прося прощения: он понимал, что слишком затянул. Человек же — сопротивлялся.
«Не угрожай мне, Холли. Ты же знаешь… я на твоей стороне»
«Знаю, — голос Холли в его голове смягчился. Он почувствовал, как её холодные пальцы коснулись его щеки. — Мне просто больно, Нилли. Больно и холодно»
Он знал. Он ощущал её боль так же, как ощущал бы свою.
«Я не подведу тебя, Холли. Просто не торопи меня. Я не хочу подозрений»
Особенно после того, как полиция появилась на похоронах Фостера. Это могло быть совпадением, а могло значить, что кто-то заподозрил… что-то. И он не мог не думать об этом.
Она кивнула.
«Но не затягивай слишком долго. И не бойся полиции. Они ничего не знают»
Он и не собирался. Ночью он проследил за Гарретом Уилсоном. Пьяный в дерьмо, тот возвращался домой из паба, и слёзы на его лице мешались с дождем. Всё вокруг пропиталось запахом его страха, его боли и ненависти — к себе, к миру. Он был почти готов встретиться лицом к лицу со своей смертью. А смерть была готова прийти за ним.
От Кэрри, как и всегда, пахло чем-то неуловимо-приятным. Найл почувствовал её приближение ещё до того, как она и правда села на соседний стул в аудитории, сжимая в руках тетрадь для конспектов. Улыбнулась виновато и смущенно.
— Я не буду мешать.
Вздохнув, Найл чуть сдвинулся в сторону, давая ей больше пространства. Он действительно пытался не общаться с ней, но Кэрри тянуло к нему, и он сам по-прежнему чувствовал это странное притяжение, совсем не похожее ни на связь с Джэки, ни на его собственное желание быть ближе к Белле.
— Я тебя чем-то обидела?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Найл даже вздрогнул.
Обидела?..
Он так давно не общался нормально с людьми больше, чем это было нужно ему, что забыл: другие люди могут считать, что обидели тебя, если ты их игнорируешь, а то и обижаются сами.
Покачав головой, он перелистнул страницу учебника.
Кэрри помолчала.
— Прости, что позвала тебя тогда на пончики, — произнесла она через какое-то время. Найл нахмурился: он надеялся, что Кэрри поняла с первого раза, что их общение не должно и не может заходить дальше ничего не значащих диалогов перед семинарами. Лучше бы, конечно, обойтись и без них, но это университет, здесь иначе никак. — Я не хотела, чтобы ты решил, будто я… — она сглотнула, и, покосившись, Найл увидел, что у неё краснеют щеки. — Будто я флиртую с тобой.
Она была трогательной. Такой трогательной и милой, что ему захотелось успокоить её.
«Нет, Кэрол, дело не в тебе. Нет, это просто я такой, какой есть. У меня есть Джэки. И незаконченное дело, в которое ты совершенно не вписываешься. А в твою жизнь милой белой девочки не вписывается индеец из племени дене. Так и должно быть»
Только почему-то слова так и не вылетели изо рта. Вместо этого Найл пожал плечами.
— Я не думал, что ты флиртуешь. И не хотел, чтобы ты думала, будто я флиртую с тобой. Это было бы нечестно, — он видел, как сникло её лицо. Всё же Кэрри не очень хорошо умела скрывать свои эмоции, хотя очень старалась. Это Найл заметил ещё на вечеринке «Каппа-Тау-Сигма», когда они случайно пересеклись взглядами. — В резервации у меня осталась девушка.
— О… — Кэрри опустила взгляд в конспект. — Тогда понятно.
Разочарование, которое она испытывала, было таким сильным, что отозвалось ноющей болью за ребрами у самого Найла. Когда-нибудь, где-нибудь, в совершенно иной жизни он мог бы пригласить Кэрри на кофе с пончиками сам. Взять её за руку.
«Быть нормальным», — подсказал ему внутренний голос.
Быть человеком.
Кэрри и делала его обычным человеком.