Песня, призвавшая бурю
Шрифт:
– Я и сама прекрасно справляюсь, – ответила я.
Он, смеясь, повернулся к Скороходу.
– И вправду халлодная…
Тот лишь фыркнул.
– А я что говорил.
– Н-ну тогда… – танцор снова переключил на меня свое пропитанное алкоголем внимание в попытке очаровать меня. – Можт, тя согреть надо?
Я вздохнула.
– Полагаю, ты хочешь предложить мне горячительный напиток. В таком случае ответ: спасибо, не надо.
– А вдруг я что другое имею в виду?
– Тогда тем более: спасибо, не надо.
Он усмехнулся.
– Эт ты счас так гооришь, потомушо совсем меня не знашь.
– Поверь, я увидела уже достаточно.
Он, похоже,
– Ну и что же ты обо мне узнала? – осведомился он.
Я снова сделала глоток медовухи. Нервы были на пределе. Как я вообще оказалась вовлечена в этот разговор, который не желала вести?!
– Мне сейчас очень хотелось бы тишины и покоя, – проворчала я в надежде, что мой сердитый тон отобьет у назойливого танцоришки желание продолжать общение. Только вот я как-то позабыла, что такие упрямцы совершенно невосприимчивы к строгому тону.
– А у меня предложение, – вдруг объявил он, покровительственно улыбаясь. – Ты мне скажешь, что обо мне думаешь. И если хотя б одна из твоих догадок окажется правдой, я те даю честное благородное слово, что до конца вечера тебя больше не потревожу.
Я нерешительно посмотрела на остатки медовухи, плещущиеся на дне кружки. Я не хотела играть ни в какие игры, но, если я могла избавиться от него таким вот образом, наверное, стоило попытаться.
– Я могу быть оччень настойччивым, уж поверь, – прошелестел он.
Ха! Мог бы и не говорить. Я отставила кружку в сторону и посмотрела ему прямо в глаза. Он при этом невинно хлопал ресницами. Может, графинь или служанок он и мог очаровать подобным образом. Но не меня. Достаточно было одного только водянистого блеска выпитого в серой глади глаз, чтобы исключить интерес.
– Твой камзол вроде бы дорогой, но старомодный, и носишь ты его явно нечасто. Соответственно, рискну предположить, что повседневная одежда у тебя другая. Возможно, униформа. А поскольку ты двигаешься так, будто привык носить ремень для меча, я думаю, что ты солдат. Или был солдатом. Может, даже офицер, потому что твоя щедрость по части выпивки не знает границ, а жалованья простого солдата на это явно бы не хватило. Или же… Ты из богатой семьи, что объяснило бы твое золотое кольцо на пальце и высокомерную улыбку, – он и вправду улыбался, но сдаваться, похоже, не собирался. Значит, хотел большего? Что ж, он это получит. – А еще я думаю, что тебе совсем не до веселья, хоть ты и пытаешься убедить всех в обратном. У тебя какое-то горе. Возможно, ты кого-то потерял или разочаровал… Пожалуй, поставлю все-таки на то, что разочаровал, – я кивнула в сторону стойки, где седой браконьер беседовал с хозяйкой Ильдой. – Но при этом, вместо того чтобы скрытно вступить в конфронтацию, чтобы перекрыть свою печаль настоящей болью, ты стараешься избегать неприятностей. Соответственно, тебе бы не хотелось, чтобы обстановка накалилась. Пусть лучше у всех будет хорошее настроение, чтобы они дольше не расходились по комнатам и веселились тут с тобой, потому что иначе пустота снова захлестнет тебя и ты будешь чувствовать себя одиноко. Ты пытаешься завязать разговор с разными людьми, подходишь то к одному, то к другому, внимательно всех их слушаешь, угощаешь напитками, но вот о себе почти не рассказываешь, – в этот момент его улыбка превратилась в самодовольную ухмылку, а в серо-голубых глазах мелькнуло что-то, чего я так и не смогла понять. Я чувствовала, что надо бы остановиться, но только-только входила во вкус. – Ну а сейчас… Сейчас ты пытаешься произвести впечатление на единственного человека в этой пивнушке, у которого нет абсолютно никакого желания ни веселиться, ни пить. Может, потому что тебе скучно, и ты ищешь того, кто бросил бы тебе вызов. Или же ты инстинктивно ищешь того, кто поймет тебя, увидит тебя скозь пропитанное алкоголем веселье вечеринки, потому что тебе просто нужен кто-то, кто тебя выслушает. Обнимет. Утешит. Но должна тебя разочаровать. Я тебя не спасу. Я не такая.
Скороход и Бобер так и застыли, затаив дыхание. Я знала, что зашла слишком далеко. Тщеславные мужчины, как этот танцор, такие, что напиваются сверх меры, обычно не расположены слышать правду. По крайней мере, не от того, на кого они пытались произвести впечатление. Я знала, о чем говорила, ведь до этого часто попадала в неприятности из-за своего острого язычка и особого дара.
– Ну так что? – взволнованно спросил Бобер. – Совпало что-нибудь?
А танцор по-прежнему улыбался этой своей странной улыбкой. Затем отодвинул стул, поднялся на ноги, хотя не держаться за столешницу по-прежнему не мог.
– Почтеннейшая незнакомка, – произнес он с насмешкой и отсалютовал мне воображаемой шляпой. – Вы невероятно проницательны, просто… Снимаю шляпу и, разумейтся, слово свое сдержу, но сперва… – он схватил меня за руку, – …ну окажите мне честь и потанцуйте со мной хоть немного.
Хорошо, что он не вполне владел собой, и я успела отдернуть руку. Но все же его пальцы коснулись моей кожи. По руке распространилось тепло, и я готова была поклясться, что в этот самый миг полетели искры. Настоящие искры, не просто красивое выражение. Я так резко отшатнулась, что чуть не опрокинулась назад вместе со стулом.
– Ты… ты чего это сделала? – недоверчиво спросил танцор.
– Я? – фыркнула я и потерла руку. – Ничего. Ровным счетом, – со мной действительно такого раньше не было, и я была уверена, что виноват в этой вспышке он, а не я.
Он с подозрением оглядел меня. Был бы он немного трезвее, наверное, сделал бы правильные выводы из ошибочного предположения, крикнул бы на всю пивную «Это бхикс!» и бросил бы меня на растерзание разъяренной толпе.
В этот момент одна из служанок схватила его за руку и, смеясь, потащила на импровизированную танцплощадку. Место рядом со мной тут же заняла Ильда, которой я и была обязана своим спасением.
– Подумала, тебе не помешает помощь.
Я кивнула, все еще не веря своей удаче.
– Спасибо.
Она с улыбкой поставила передо мной новую кружку медовухи и миску горячего рагу. Мой желудок тут же заурчал, но…
– Мне нечем заплатить за это, – прошептала я, надеясь, что меня никто не услышит. Хотя, может, Скороход и Бобер внезапно захотят меня угостить. Но сейчас они оба смотрели не в мою сторону, а на танцора, который, оправдывая свое названное имя, пригласил еще какую-то хорошенькую девушку и теперь отплясывал с ней и с одной из служанок.
Ильда кивнула в его сторону.
– Запишу на него.
– О, тогда я тем более не могу это принять.
– Да он и не заметит даже, – успокоила она меня, похоже, не испытывая ни малейших угрызений совести. – Будет удивительно, если он завтра утром хотя бы имя свое вспомнит, а уж детали – за кого и сколько раз он обещал заплатить – точно выветрятся из памяти.
Она заговорщицки мне подмигнула и удалилась.
Неправильно это все было. С другой стороны, у меня текли слюнки. Я же с самого утра ничего не ела.