Песня светлячков
Шрифт:
Глава 2
Не знаю, как назвать эту черту характера Брей: свободой духа или полным безразличием к мнению окружающего мира. В ней удивительным образом сочеталось то и другое. Она жила здесь и сейчас. Я это понял, когда мы подошли к пастбищу. Забыв обо мне, Брей вдруг понеслась вперед. С заразительным смехом она бежала, высоко подняв руки, словно хотела дотянуться до звезд. Я тоже засмеялся и побежал ее догонять. Достигнув маленьких шатких мостков, мы шумно плюхнулись в воду. Брей даже не сняла сандалий,
Мы резвились в воде, и при каждом удобном случае я норовил ее обрызгать. Потом нам надоело, и мы поплыли к мосткам.
– Ты уже целовался с девчонками? – вдруг спросила Брей.
Ее вопрос застиг меня врасплох. Я смущенно посмотрел на нее, продолжая лупить ногами по воде.
– Нет, – наконец ответил я. – А ты?
Плечо Брей больно ударилось в мое.
– Нет. – Она захихикала и скорчила рожу. – Я бы и не стала целоваться с девчонкой. Еще сыпь заработаешь.
Я тоже засмеялся, только сейчас сообразив, что неправильно задал вопрос. Слишком уж щекотливой была сама тема. Но я попытался вести себя так, будто ничего особенного не произошло. Просто оговорился.
– И я с мальчишками не целовалась, – сказала Брей.
Наступило неловкое молчание. Думаю, больше всего неловкость момента ощущал я. Сглотнув, я уставился в неподвижную воду. В городе еще продолжали отмечать День независимости, и из разных точек в небо взмывали одиночные фейерверки. Но до них было далеко. А вблизи нас неутомимо пели сверчки и заливались лягушки.
Я не знал, о чем говорить, да и надо ли.
– А почему нет? – наконец спросил я.
– Что «почему нет»?
– Почему ты не целовалась с мальчишками?
– А почему ты не целовался с девчонками? – насторожилась Брей.
– Не знаю, – пожал плечами я. – Не целовался, и все.
– Надо было попробовать.
– Зачем?
– Не знаю.
Опять молчание. Мы оба смотрели в воду, держась руками за мостки и шевеля ногами. От этого по пруду шли красивые волны.
Я наклонился и поцеловал Брей в щеку, ткнувшись губами около ее рта. Она покраснела и улыбнулась. Наверное, и мое лицо было густо-красным, но об этом я не думал и не жалел, что поцеловал ее.
Мне хотелось сделать это еще раз.
Но я и глазом не успел моргнуть, как Брей вскочила на мостки и понеслась вглубь пастбища.
– Светлячки! – кричала она.
Я тоже вылез и посмотрел ей вслед. Брей бежала под звездным небом, становясь все меньше и меньше. А в темноте пастбища вспыхивали, гасли и перемигивались сотни зеленовато-желтых точек.
– Элиас, беги сюда! – донес ее слова ветер.
Я знал, что никогда не забуду этой ночи. Тогда я еще не понимал почему, однако что-то внутри меня знало: эту ночь я запомню навсегда.
Я побежал к ней.
– Надо было банку захватить!
Брей делала все новые попытки поймать светлячка, но они неизменно успевали погаснуть раньше, чем ее пальцы дотянутся до них.
Своего светлячка я поймал с третьей попытки. Обеими руками, чтобы не раздавить.
– Поймал? Дай посмотреть!
Я медленно вытянул руки, и Брей заглянула в щель между большим и указательным пальцем. Там почти через равные промежутки вспыхивало и гасло тусклое сияние.
– Какой
– Совсем как ты.
Даже не знаю, зачем я это сказал, да еще вслух.
Брей улыбнулась и снова посмотрела на мои сомкнутые ладони.
– Ладно, отпусти его, – попросила она. – Не хочу, чтобы он умер.
Я раскрыл ладони, повернув их вверх, но светлячок не торопился улетать. Он ползал по изгибу большого пальца. Тогда я наклонился и слегка дунул на светлячка. Его черные крылышки затрепетали. Он вспорхнул и исчез в темноте.
Всю ночь мы с Брей бродили по пастбищу. Мы гонялись за светлячками, лежали на траве, всматривались в звездное небо. Брей очень много рассказала мне о своей сестре Райен, какая она задавака и как скверно обращается с Брей. Я рассказывал о родителях, поскольку ни братьев, ни сестер у меня не было. Брей сказала, что мне повезло. Нам казалось, что прошло очень-очень много времени и ночь никогда не закончится. Пусть мы были совсем детьми, но та июльская ночь глубоко связала нас. Я знал: мы с Брей станем большими друзьями и моя дружба с ней будет крепче дружбы с Митчеллом. С ним мы сошлись еще в первом классе, когда на обеде он попытался выманить у меня кружку персикового цвета, а мне она самому нравилась.
Под конец ночи мы с Брей заключили что-то вроде договора. Знали бы мы тогда, какой опорой станет он в трудные минуты жизни каждого из нас!
– Обещай, что мы с тобой всегда будем лучшими друзьями, – сказала Брей, лежа рядом со мной. – Что бы ни случилось. Даже если ты вырастешь и станешь уродом, а я вырасту и стану жестокой.
– Так ты уже жестокая! – засмеялся я.
Брей ткнула меня локтем под ребра.
– А ты уже урод, – сказала она и покраснела.
Я сдался, хотя на самом деле меня не надо было упрашивать.
– Хорошо, обещаю.
Мы смотрели на звезды. Наши пальцы переплелись и застыли у нее на животе.
Я тогда и понятия не имел, во что встреваю с девчонкой по имени Брейел Бэйтс. В свои девять лет я попросту не знал о таких вещах. Да, не знал. Но за все эти годы я не пожалел ни об одной минуте, проведенной с ней. И никогда не пожалею.
На изломе ночи нас все-таки сморила усталость, и мы крепко уснули прямо в траве. Но долго спать нам не пришлось. Нас разбудили рано утром. Открыв глаза, я увидел троих полицейских, мистера Парсона, которому принадлежало пастбище, и мою насмерть перепуганную мать. Она считала, что меня похитили прямо из комнаты, затолкали в большой чемодан, увезли в неизвестном направлении и выкинули где-то на обочине.
– Элиас! – закричала она. – Боже мой! А я уж думала, что больше тебя не увижу!
Она подхватила меня на руки и прижала к себе, да так крепко, что я испугался, как бы мои глаза не выскочили из орбит. Потом настал черед лихорадочных поцелуев, которые сменились новой порцией удушающих материнских объятий.
Оказалось, родители Брей тоже здесь.
– Ты что, всю ночь проторчала с ним? – сердито спросил Брей ее отец.
Моя мать немедленно заняла оборону. Она опустила меня на землю, однако тут же обняла за плечи, прижав мою голову себе к животу. Другой рукой она была готова сражаться.