Песня теней
Шрифт:
Венатрикс стояла над его телом. Она прицелилась и выпустила дротик ему между глаз.
Холлис уткнулась лицом в волосы матери, слезы текли по щекам. Ее мать шумно дышала, ее ноги стучали по земле. Холлис стиснула зубы, чтобы не откусить язык. Всхлипы Хьюгона были громче, чем гудение рожков.
Рожки резко утихли.
Берег реки был полон ужаса. Люди толпились, терзали друг друга когтями. Факелы вспыхивали, и сильный поток реки Айга уносил переполненные паромы от берега.
Холлис прижалась головой к спине матери, слышала биение
— Прошу! Пропустите детей! Прошу, помогите нам!
Никто не слышал. Крики доносились от города, приближались, и когда Холлис посмотрела из-под волос матери, она увидела, как огонь лизал небо.
А потом они вышли в первый рад толпы. Холодный влажный ветер ударил Холлис по лицу, она уловила плеск весел в воде, паром подплывал ближе.
Мама Холлис присела, чтобы они с Холлис были на одном уровне с Хьюгоном. Она обхватила круглое заплаканное лицо сына и посмотрела в его глаза.
— Будь храбрым, сынок, — сказала она. — Будь храбрым как твой отец.
— Мама? Мама! — завопил Хьюгон.
Но в следующий миг Холлис уже не слышала его. Ее мать повернулась и прыгнула.
Воды Айги сомкнулись над ее головой. Они погрузились, и Холлис могла сжимать только плечи матери, задержав дыхание. Она была привязана к телу матери. Ее легкие горели, было темно и холодно.
Они всплыли, и Холлис закашлялась, вдохнула. Они снова оказались под водой, теперь дольше, но чудом всплыли, и она смогла сделать еще вдох.
Что-то большое пронеслось мимо них. Холлис протянула ладошки, но не могла достать, хотя пыталась выжить. Рука ее матери протянулась в тот же миг, и она смогла ухватиться за деревянный шест в воде перед ними, достающий до дна реки.
— Помогите! Прошу! — закричала она, давясь речной водой.
А потом была боль, голоса, вода во рту и немного воздуха. Холлис оказалась не на спине матери, а на досках плоского парома, глядела на небо над головой. Ее мать была рядом с ней, тыкала ее, рычала ей в лицо:
— Холлис, проснись! Холлис, живи! Холлис!
Мир темнел, но она, похоже, услышала голос Хьюгона, кричащего вдали:
— Мама! Мама!
* * *
Холлис мало помнила следующие дни. Ее разум был в тумане, дух пострадал от всего, что она видела и слышала. Она ушла в себя и едва могла сама двигаться — не ходила и не ела. Она сжимала мать, словно держалась за жизнь.
Ее разум очистился, наверное, через несколько недель после побега на пароме. Позже, вспоминая, она видела мир поверх плеча матери сквозь вуаль грязных волос. Она видела длинную одинокую тропу, что казалась бесконечной, но привела к большим вратам в каменной стене.
Высоко на стене стояли фигуры в красных плащах.
Мать Холлис подошла к вратам на дрожащих ногах, но выпрямилась, как могла. Она была невысокой, и путь сделал ее хрупкой. Но она крикнула сильным голосом:
— Я пришла по воле богини сделать подношение на Ее алтарь под взглядом святого Эвандера.
Никто сначала не ответил. Ее слова звенели, отражаясь от каменных стен. Но потом врата открылись, и вышла фигура в капюшоне — мужчина ростом с отца Холлис, но не такой широкий. Он отодвинул капюшон, стало видно повязку на глазу, отчасти скрывающую шрам на впавшей щеке. Его волосы были черными, как перья ворона, а кожа от этого казалась желтоватой.
— Я — Симон, венатор-доминус ду Ригунт, — сказал он. Его голос был добрым, по сравнению со шрамами. — Как тебя зовут, дочка?
— Мое имя не важно, — ответила мать Холлис. Она отвязала шарф и опустила Холлис на ноги перед мужчиной. — Это моя дочь, — сказала она, — Холлис ди Тельдри. Я пришла отдать ее в Орден святого Эвандера. Я умоляю взять ее в ученицы.
Слова звенели в ушах Холлис, она не понимала их. Она смотрела на темноволосого мужчину, один глаз глядел на нее с интересом.
— Обычно мы берем не младше пяти лет, — сказал мужчина. — Сколько ей?
— Ей три года.
— Очень юная, — сказал мужчина. — И маленькая для ее возраста.
— Она пережила атаку в Базине, — голос матери дрожал. — Она сильная.
Мужчина кивнул с пониманием. Он даже был впечатлен. Он посмотрел на Холлис, потом на ее мать.
— Вы понимаете, что станет с ней, если она преуспеет в обучении. Вы понимаете риск для ее жизни и души.
— Да.
— И вы принимаете, что, оставляя ее тут, вы отказываетесь от прав матери?
— Я готова клясться и молиться, как нужно.
Следующий час прошел для Холлис в тумане. Их с матерью отвели в дом с арками и колоннами, такой роскошный дом Холлис еще не видела. В тихой залитой солнцем комнате ее мать раздела ее, искупала в серебряной ванне и вытерла воду с ее кожи белым чистым полотенцем. А потом облачила ее в коричневое одеяние, от которого чесалась кожа, которое окружило ее лодыжки.
Холлис пошла босиком, держась за руку матери, из роскошного дома в просторный собор. Она прошла мимо рядов к круглому алтарю под святым стеклом и посмотрела на цветные картинки Триединой богини — головы, сердца и души богини.
Ее мать опустилась на колени перед алтарем, цветной свет падал из алтаря. Она начала петь песни-молитвы, которые Холлис не узнавала. Мужчина с повязкой на глазу появился справа, другая фигура в капюшоне — слева. Они полили голову Холлис маслом, и оно потекло по ее волосам и щекам, как золотые слезы.
А потом песня утихла под потолком, мать Холлис протянула руки.
— Ты будешь венатрикс, — сказала она, глядя в глаза Холлис. — Ты научишься образу жизни Ордена святого Эвандера. И ты станешь сильнее, опаснее всех ведьм и захваченных тенью, терзающих нашу землю. А потом, милая моя, ты отомстишь за отца и брата. Ты убьешь Королеву-ведьму.
Это были последние слова матери Холлис. Она сказала их, встала и прошла по собору, миновала порог. Больше Холлис ее не видела.
ГЛАВА ПЕРВАЯ