Песня жаворонка
Шрифт:
Элис смахнула с лица слезы. Все это хорошо, Тони воспользовался шансом, предоставленным судьбой, спас собственную репутацию и репутацию компании, но… Пора было покончить со всем этим и уехать отсюда.
Оставалось захватить клетку с хомячком и позвонить Мэрион Уиланд, чтобы та сообщила, куда лучше — в университет или прямо к ней домой — отвезти пишущую машинку. Элис присела к столу и начала задумчиво перебирать страницы с телефонными сообщениями. Не стоит, наверное, хранить их, ведь воспоминания о Тони принесут ей только не стихающую ни на день боль. Она могла поклясться, что даже сейчас чувствует его запах, который сводил ее с ума…
Телефонный звонок как будто разбудил ее.
— Мисс Лоуэлл, это Дженнифер Морган, привет! — послышался хорошо знакомый ей голос. — На ваше имя сегодня пришло сообщение из «Фаст комьюникейшн». Профессор Уиланд сказала, что вы уезжаете, но я подумала, что все же нужно обязательно позвонить. Ведь сообщение адресовано лично вам.
— Мне? — удивилась Элис.
— Да. Вот я записала: «Просьба передать лично Элис Лоуэлл». А отправитель тот же — с инициалами «ЭЛБ».
В голове у Элис все перемешалось. Она бессильно опустила руку с трубкой на стол.
Откуда Тони узнал, что именно она выступала под именем Мэрион? Или это было известно ему с самого начала, и он просто скрывал от нее? Нет, невозможно, не может быть! Профессор Уиланд сообщила бы ей…
Но тут внезапная мысль осенила ее, и Элис вздрогнула. Внутри все похолодело от ужасной догадки. Вчера утром она удивилась, что Тони так рано уехал, не сказав ей ни слова, и решила, что он поспешил на пресс-конференцию. Но эти записи телефонных сообщений из «Фаст комьюникейшн» лежали на кухонном столе. Тони наверняка наткнулся на них и прочитал, поняв, что Мэрион — это она. Сердце у нее сжалось при мысли о том, что он счел ее предательницей. С хриплым стоном она разорвала все письма на мелкие кусочки и бросила в корзину. Потом вспомнила, что телефонная трубка до сих пор лежит на столе.
— Дженнифер! — с надеждой воскликнула она.
— Да-да, я слушаю, — отозвалась секретарь. — Я сейчас зачитаю вам это сообщение. Правда, оно очень личное…
— Н-ничего, — бессильно выдохнула Элис.
— Тогда слушайте:
Моя дорогая, любимая Элис! Позапрошлым утром я случайно обнаружил, что именно ты под именем Мэрион составляла для меня тексты, в том числе и последний, с которым мне предстояло выступить перед журналистами. И почувствовал себя обманутым. Ведь я считал тебя самым честным и искренним созданием на свете, а ты скрыла от меня свое участие в делах моей компании и свое несогласие с позицией руководства в последнем скандальном деле. Но, признаюсь, я ошибся, и мне не следовало обижаться на тебя. Вчера я провел еще одну пресс-конференцию, на которой признал вину компании в случившемся на ранчо в штате Вайоминг. Потом я позвонил тебе на работу, и мне сказали, что ты уезжаешь навсегда, возвращаешься в Саммерсвилль. Поверь, твой отъезд для меня — невыносимая боль. Понимая, что он неизбежен, хочу напутствовать тебя такими словами:
Наступит день, и воротятся птицы,
Не все — одна иль, может, две,
Чтоб кинуть взгляд назад и вспомнить…
Твой Тони.
Глаза Элис наполнились слезами. Она положила трубку, но слова, написанные любимым, по-прежнему звучали у нее в голове. Она легко догадалась, что свое письмо он закончил четверостишием Эмили Дикинсон. Ее любимой поэтессы.
Что он хотел этим сказать? Что две птички — это Тони и Элис, и обеим суждено вернуться домой? Подумав, она решила, что это всего лишь стихи, которые сейчас не имеют большого значения. Возможно, Тони просто имел в виду, что их встречи навсегда сохранятся в его сердце. Возможно…
Она подошла к окну и взглянула на небо. На протяжении последних месяцев Элис часто тешила себя мыслью о том, что мать с братом тоже смотрят на небо и постоянно вспоминают о ней.
Спустя несколько минут, переодевшись и держа клетку с хомячком в одной руке, а футляр с пишущей машинкой — в другой, Элис спускалась по лестнице к ожидавшему ее трейлеру.
Может быть, подумалось ей, когда она будет смотреть на звезды из окон родного дома в Саммерсвилле, Тони тоже посмотрит на небо и оно соединит их хотя бы на время. И тогда он наверняка подумает о ней, возвратившейся к родным пенатам, чтобы помнить о нем.
Включив радиоприемник и напевая себе под нос, Элис просматривала полки с книгами, пока наконец не отыскала сборник цитат и изречений знаменитых людей. Несколько броских высказываний о дальновидности, стратегии и лидерстве как раз придутся кстати в речи, которую она готовила для кандидата на пост губернатора Западной Виргинии.
Спустя полгода после возвращения в Саммерсвилль ей удалось открыть небольшое литературное агентство, занимавшееся подготовкой статей, рекламных текстов и других документов. С каждым месяцем работы прибавлялось, дело начало приносить доход. И Элис арендовала под офис две комнаты в одном из зданий, недалеко от центра, и даже наняла себе помощницу. Та выполняла ее поручения, и у Элис еще оставалось время для ведения рубрики книжных обозрений в местной газете. Раньше она и не мечтала о том, что станет литературным критиком, к тому же в родном городе. Как и о том, что у нее появится перспектива закончить университет. В этом помогла Мэрион Уиланд, устроившая ее на заочное обучение.
Элис по-прежнему жила в доме матери, но рассчитывала, что через год сможет купить себе небольшую квартиру.
Благодаря курсу речевой терапии, который Элис начала проходить сразу по возвращении в Саммерсвилль, она стала говорить почти без запинки, не стесняясь. И с каждым днем у нее это получалось все лучше и лучше.
Увлекшись своим занятием и продолжая напевать себе под нос, Элис спустя несколько минут почувствовала на себе чей-то пытливый взгляд. Обернувшись, она не поверила своим глазам. Слегка ссутулившись и опираясь на косяк открытой двери ее кабинета, пристально глядя ей в глаза, стоял Тони Боулер. Затаив дыхание, Элис некоторое время не могла пошевелиться. Потом рассеянно, на ощупь нашла клавишу радиоприемника и нажала, выключив его. Сердце ее учащенно забилось, когда она заметила, как сверкнули глаза Тони, которые были по-прежнему угрожающе-притягательными.
Он выглядел немного уставшим. А одет был так, как будто никуда и не уезжал из Саммерсвилля. Как в старые добрые времена, на нем были потертые джинсы, ковбойка и ботинки на толстой подошве.
Элис была приятно удивлена, узнав в нем того самого Тони, который давным-давно уже завоевал ее сердце и до сих пор продолжал жить в нем.
— Ты выглядишь просто потрясающе, — хрипло проговорил он, не скрывая своего восхищения.
— То же самое могу сказать и о тебе.
Его брови поползли вверх от удивления. Видимо, он не ожидал столь быстрого и складного ответа без намека на заикание.
— Мои дела пошли на лад, как видишь, — не без гордости сказала Элис, предвосхищая его вопрос. — Прохожу курс коррекции речи у хорошего специалиста, и есть результаты. А раньше, помнишь, я боялась…
— Это просто здорово! — воскликнул он. — Я так рад, что ты смогла пересилить себя.
Тони бросил на нее такой откровенный взгляд, что у Элис сбилось дыхание, и она едва сумела взять себя в руки.
— Выходит, — с трудом проговорила она, — мы с тобой не виделись почти год.