Песочные часы
Шрифт:
Дороги усиленно охраняются. А здесь опасная зона.
Товарищ, здесь есть две жестяные банки. В пустых лавках мы найдем молоток и зубило. В полчаса смастерим бездымную бензиновую печь.
Нет. Мы не имеем достаточного запаса бензина.
Мы должны увидеть массовые могилы. Нам надо иметь снимки, фильмы, материал для газеты.
Нет. Надо возвращаться. Может быть, мы приедем сюда еще раз. Поехали, товарищи. Сопровождающие — по машинам!
Во втором часу ночи мы добрались до Хошимина.
XL. Еще день в ожидании очередного выезда, все зависит от того, насколько безопасно там, в Кампучии. Ходим, наблюдаем, осматриваем, безуспешно пытаемся отчиститься от желтой пыли, выбиваем сумки и трясем блокноты, стираем рубахи и штаны. Долгие дискуссии. Спирт с пепси-колой, купленной за доллары на местном базаре: тут еще много американских запасов. Наброски статей, но в них больше вопросов, чем ответов. Опять споры, давно известные шутки, которые никого уже не смешат. Новые встречи, поездки в Шолон за тигровым бальзамом, служебные и партийные разговоре. Сбор документов, который каждую минуту приходится прерывать, так как собранное рождает еще больше неясностей.
И отель «Рекс», который ныне называется «Бентхань».
Забыл спросить, что это значит. Жаль. Каждый из знаменитых ранее сайгонских отелей нынче получил другое, местное название. «Палас», например, — это «Хыунги», то есть «Дружба», а «Мажестик» — это «Кыулонг». Буквально это значит «девять драконов», а в переносном смысле — девять рукавов реки Меконг, которые составляют дельту.
Гостиница, в которой живем мы, десять телевизионных групп и пять корреспондентов, расположена на углу улицы Ты Зо, что означает «Свобода». Прежнее название, «Каравелла», изменено на «Доклап», то есть «Независимость». Это, может быть, самая знаменитая гостиница в истории мировой печати. Некоторые прямо утверждают, что именно в «Каравелле» американцы проиграли вьетнамскую войну. С 1961 по 1975 год здесь вырабатывались взгляды и позиции, которые в конце концов вызвали в американском обществе самое сильное в его новейшей истории смятение. Здешняя журналистская биржа была описана в почти двухстах книгах. Бар на десятом этаже был ключевым информационным пунктом для многих разведок мира.
Именно сюда запыхавшийся корреспондент Эн-би-си когда-то принес секретное сообщение о том, что американское командование задумало свергнуть Сианука, чтобы посадить в Пномпене своего человека и перерезать в конце концов эту проклятую «тропу Хо Ши Мина». Если перерезать эту проклятую дорогу, победа будет наверняка обеспечена. Поначалу сплетне никто не поверил: она была похожа на тысячи других, которые каждый вечер стекались сюда из самых необычных источников. Когда же она подтвердилась, из отеля «Каравелла» понеслись в мир комментарии, в которых свержение Сианука рассматривалось исключительно в контексте дальнейшего хода американо-вьетнамской войны. Мало кому пришло тогда в голову, что свержение Сианука даст начало целому ряду событий, которые станут вехой в современной истории Азии.
Надо бы, однако, воскресить в памяти более широкий фон тех событий, свидетелем которых я здесь стал.
XLI–L
XLI. Вечером в небольшом зале местного телецентра нам показали два документальных фильма, о существовании которых мы слышали и раньше. Это был совершенно неофициальный показ, в чисто информационных целях. Фильмы не будут демонстрироваться публично, не будут в порядке обмена переданы телевидению какой-либо из братских стран или проданы на валюту за границу Причин не назвали, но о них уже через минуту после начала показа можно было легко догадаться. Газетный фоторепортер работает совершенно иначе, чем полицейский фотограф при осмотре трупа и места убийства; кинокамера — мертвый предмет, но по характеру ее употребления можно без труда установить, с какой целью производилась съемка. Это был фильм для служебного пользования в полном смысле этого слова. Он почти целиком состоял из крупных планов и множества таких деталей, которые оператор, работающий в кино или на телевидении, наверняка бы опустил.
Крупный план. Труп женщины примерно лет тридцати: открытый рот, сведенные челюсти, лицо, скривившееся в гримасе боли, черные волосы раскинуты вокруг головы и местами засыпаны высохшей грязью. Камера медленно опускается вниз, появляется левая грудь, и хорошо видна рана, нанесенная, по-видимому, ножом или штыком. Правая грудь закрыта измятой окровавленной тряпкой. Задран неестественно смятый подол крестьянского платья. Следующий кадр, который в первый момент непонятен: в промежности у женщины торчит заостренный бамбуковый кол диаметром в десять сантиметров, другой конец которого на полметра ниже босых ступней. Кровавая каша в паху и на лонном бугорке. Лужа потемневшей крови на бедрах.
Еще труп женщины с точно таким же бамбуковым колом в промежности. Третий. Четвертый. Пятый.
Шестой. Только седьмая женщина лежит около обтесанного бамбукового кола совершенно нагая, свернувшись в клубочек. По израненной спине ползают стаи мух и полчища муравьев. Голова обмотана тряпками.
Женщины лежат в зарослях. Солнце просвечивает сквозь кусты и железные обломки. Меж трупов прогуливается курица, поклевывающая червяков и муравьев. Оператор снимает валяющиеся возле трупов сандалии и клочья одежды, китайские ящики из-под патронов, следы колес бронетранспортера, китайские канистры из-под бензина, которым поджигали деревни. Переход на средний план: сожженные дотла крестьянские дворы. Зарезанные буйволы с раздвинутыми в корчах копытами и хвостами как дубовая палка. Искореженная в огне кухонная утварь. Собака с размозженной головой. Человеческая нога, нелепо торчащая из-за угла.
Общий план: солдаты с оружием на изготовку обыскивают развалины деревни. Местами еще пробивается дым. Опять крупный план. Двое мертвых молодых крестьян с широко раскинутыми руками. Посреди груди одинаковые глубокие надрезы, обнажающие доли розового легкого и кровавые ямы околосердечных сумок. У одного из мужчин широко открытые карие глаза, в которых скорее удивление, чем боль. Второй вцепился зубами в собственный кулак.
Это немой фильм, снят на цветную пленку «Орвохром», его показывают без комментариев, ибо составлено служебное донесение, где сообщаются все необходимые подробности.
Далее сожженный амбар с рисом, подорванный гранатою плуг и скорченный, едва заметный труп какого-то старика, маленький, как бугорок рыжей земли. И еще желтая собака с высунутым языком, повешенная на пальме с помощью петли из стальной проволоки.
Конец фильма.
Он снят 28 апреля 1978 года во вьетнамской деревне Лон, в провинции Тэйнинь, киногруппой вьетнамской службы безопасности, которая прибыла на выручку через шесть часов после нападения полпотовцев. Деревня Лон расположена в двадцати восьми километрах от вьетнамо-кампучийской границы.
Второй фильм сделан этой же группой, но пополнен кадрами, снятыми операторами кубинского телевидения. Именно здесь, в деревне Суайтхангмо, полпотовские бригады устроили самую крупную из известных на сегодняшний день резню на вьетнамской территории. Первая имела место в январе 1978 года и длилась около полутора суток. Вторая произошла полугодом позже, 28 июня.
На сей раз фильм звуковой, и поэтому документальность его трудно переносима. Вьетнамские кадры черно-белые и датируются январем. Кубинские — цветные, относятся к июню.