Пестрая лента

Феофанов Юрий Васильевич

Вскоре и Зильберман, и Ровинский, и вся шайка из быткомбината вынуждены были сознаться в содеянном…

Ни один из участников многочисленной группы, похитившей у народа свыше миллиона рублей, не ушел от ответственности.

Операции, которые проводят работники отделов борьбы с хищениями социалистической собственности, пользуются меньшим вниманием литературной братии. Внешне они, конечно, не столь эффектны, как в угрозыске. Однако, если можно так сказать, по интеллектуальности поединков эти операции наиболее сложны и ответственны. Тут во всем блеске проявляется искусство детектива, искусство всегда напряженное, исследовательское, аналитическое.

Увы,

Порфирий, как ребенок, любит внешние эффекты. Поэтому в своих рассказах этой стороне деятельности милиции и я уделил куда меньше внимания, чем она заслуживает. Но тут я ничего не могу поделать, ибо уже говорил: эти истории родились из бесчисленных расспросов моего романтического друга. Я иду по канве, которую вычерчивает то необузданное воображение несостоявшегося детектива, то его, быть может, наивные вопросы. Следующая история, например, появилась лишь потому, что Порфирий Зетов поехал отдыхать, а вместо отдыха… Что было вместо отдыха станет известно из следующей истории.

История 8, в которой „Волга“ выигрывается по трамвайному билету

Моему другу дали путевку в отличный санаторий на берегу благословенного Черного моря — в Сухуми. Проводили мы его, пожелали счастливо отдохнуть. В последнюю минуту нам даже удалось совершить подлог: вытряхнули из его чемодана всю детективную литературу, а на ее место положили «Записки охотника и «Декамерон» — пусть отдохнут и от хобби.

Через несколько дней получаю письмо. Прочитал первые строки и сначала расхохотался. Мой друг сообщал, что познакомился с чудеснейшей женщиной. Назвал ее — Любовь Павловна Платонова. Порфирий Зетов в роли Ловеласа?!

Читаю дальше. Интересно, как же завоевывалось сердце красавицы. И, о ужас!.. «Она очень мила, — писал мой друг, — но мне кажется, что я начинаю разочаровываться в прекрасном поле. Ответьте мне: можно ли считать чистосердечным признание, если преступник не выдает похищенного?». Что за галиматья? Через несколько строк я понял, что Любовь Павловна вовсе не то, о чем я подумал. Она — следователь Министерства внутренних дел Абхазской АССР. И познакомился с ней Порфирий не на пляже, а в ее кабинете, когда она допрашивала подозреваемую в крупном хищении женщину. И ни одного слова, не относящегося к служебной деятельности Любови Павловны, сказано между ними не было. Объемистое же письмо представляло описание уголовного дела, которое расследовала Платонова. Мне представилось, что оно будет небезынтересно для читателей. Поэтому я более подробно познакомился с действующими лицами этой истории.

— Да, дело любопытное, — сказала при нашей встрече Любовь Павловна, — тот случай, когда осуществляется самое безнадежное коммерческое предприятие: «Волга» выигрывается по трамвайному билету. Правда, в нашем случае по авиационному…

Лидия Михайловна Цомая работала кассиршей в Сухумском аэропорту. Продавала билеты, ругалась с пассажирами, когда билетов не хватало, скучала, когда пассажиров нет.

И все было тихо в Сухумском аэропорту, когда далеко-далеко отсюда, в Киеве на одном предприятии уличили командировочного в подчистке авиабилета: он добрался каким-то другим путем до места, а деньги хотел получить, будто путешествовал по воздуху, — вот и вписал в билет свою фамилию, подчистив стоявшую там. Чтобы уличить обманщика, из Сухуми запросили обязательный второй экземпляр билета — кто летал, знает: билет оформляется под копирку. Но второго экземпляра не оказалось.

— Куда же он делся? — ломали головы в бухгалтерии

Сухумского аэропорта.

— Затерялся, должно, — успокоили себя.

Однако вскоре обнаружили другие использованные билеты, которые не имели копий. В чем дело? Это уже задали вопрос в милиции. «Ну мало ли что, — тоже успокоили себя, — их вороха, этих вторых экземпляров. Куда-нибудь задевались».

Работники ОБХСС задумались: а куда все-таки? Бланки строгой отчетности: если они могут куда-нибудь задеваться, значит, в аэропорту плохой порядок. А плохой порядок — всегда почва для преступлений.

С чем же имеем дело, однако: с почвой или уже с преступлением? Обращала на себя внимание одна деталь: билеты без копий продавала только Цомая (это установили по отчетам, куда заносятся номера билетов). У других кассирш копии сохранялись, а вот у Цомая отсутствовали.

— Не знаю, как это получилось, — заявила Лидия Михайловна, — я смену сдаю, отчитываюсь, а что дальше — не мое дело.

Инспекторы ОБХСС засели за проверку документации. Это была кропотливейшая бухгалтерская работа: надо было проверить движение билетов по сменным отчетам кассиров за многие месяцы. Должен быть какой-то след, если в кассе были махинации.

Проверяли долго. И вот что установили: если, скажем, от вчерашнего дня у Цомая оставалось 497 билетов определенной серии (например, Сухуми — Москва), то утром она в некоторых случаях указывала 397 билетов. Что это, ошибка? Бухгалтер Бородавко, на обязанности коего контроль за отчетами кассиров, должен заметить это несоответствие. Ведь у кассирши оставалось сто неучтенных бланков авиабилетов. Она их могла продавать, а деньги класть в свой карман. Но уж очень грубой казалась работа.

Любовь Павловна Платонова пригласила Цомая.

— Как вы объясните эти разночтения в ведомостях?

— Понятия не имею.

Следователь пригласила бухгалтера Бородавко и задала тот же вопрос.

— Не знаю. По невнимательности, наверно…

Следствие между тем шло своим чередом. Эпизод за эпизодом Платонова анализировала махинации кассирши, которые она совершала под прямым прикрытием старшего бухгалтера Бородавко, а также под косвенным — бухгалтера Аланидзе и главного бухгалтера аэропорта Кремнева. Любови Павловне уже стал ясен метод хищения. Поражала лишь его примитивность. Уважающий себя жулик «классических» времен сказал бы: «грубая работа». А между тем Цомая в одно прекрасное время надоело возиться с подделкой отчетов, выкраивая по 20—30—100 лишних бланков. Она получила на складе тысячу штук билетов формы К-54 и нигде их не отразила в документах. И прошло. И продала она эту тысячу, как свои собственные, присвоив, естественно, деньги. А ведь авиационный билет — не трамвайный. Он таки денег стоит. Так вот, работая очень грубо, Цомая с 15 июня 1967 года по 1 марта 1969-го украла 4708 бланков авиабилетов и выручила 95 850 рублей. Если на старые деньги — миллион.

Следователь Платонова имела на руках, как говорится, все козыри. Но ее беспокоило теперь другое: как же это можно, в сущности, почти открыто класть государственные деньги в свой карман? Должна же быть какая-то система контроля? Ревизионная служба должна действовать.

Детективу реальному приходится досконально изучать ту сферу хозяйства, в которой совершали свои делишки преступники. Вот и Платонова на много дней засела в кассах аэрофлота.

Существует 32 формы авиационных билетов и различных квитанций, которые выдаются пассажирам (обычные билеты, по некоторым направлениям, детские, льготные, прямые, транзитные, с обозначенной ценой и с сеткой и т. д.). Каждый билет снабжен шестизначным числом — это его серия. Приступая к смене, кассир переписывает все имеющиеся в наличии билеты по формам, указывая серии. После смены составляет такой же список проданных билетов и выводит остаток. Бухгалтер «стыкует», то есть сличает предыдущий отчет с настоящим. Разницы в количестве бланков быть не должно. Как мы уже знаем, она была, эта разница.