Пёстрая тетрадь
Шрифт:
Она огляделась и, встав с корточек, пересела на какой-то короб у окошка, чтобы удобнее было читать.
***
Был последний день старого года. Я шла на работу радостная, потому что впереди праздники. Можно ходить на зрелища, которые у нас кино называют, и в харчевни, где подают сладости и молочные напитки, которые я всегда любила, гулять и не думать ни об учёбе, ни о тяжёлой работе.
Всю последнюю неделю в парикмахерской нашей было столпотворение. Казалось, будто весь город внезапно захотел постричься, и все они пришли к нам. Поэтому мне приходилось работать почти с
Дверь парикмахерской оказалась закрыта. Я очень удивилась и не поняла, что произошло. Вышла на улицу, где стояла будка передатчика голоса, как в Срединном мире в больших городах стоят. Позвонила Мадине. Ответа не было. Тогда я позвонила подружке своей, которая в парикмахерской работала. Она ответила сразу:
– Риана, ты? Я не успела предупредить. Мадина в больнице, сердце заболело. Вылечат не раньше, чем через десять дней.
– А деньги? – спросила я, уже понимая, какой будет ответ.
– Всё только когда её вылечат. Не волнуйся, она человек честный, всё отдаст, до последней монетки.
– У меня сейчас и этой монетки нет… – пробормотала я.
– Могу занять немного, но только через два дня. У самой денег почти не осталось, жду родителей, чтобы помогли на эти дни. Прости, времени нет больше. С наступающим!
– С наступающим… – ответила я замолчавшей коробочке связи.
Что же делать? У меня хорошо если на хлеб и молоко хватит, а впереди две недели праздников, да и потом… Мадине я желала здоровья – она на самом деле человек честный, – но когда ещё выздоровеет. А больше никто не возьмёт на работу шестнадцатилетнюю девчонку.
Я брела по улице, не чувствуя холода. Что же мне делать? Никто сейчас не поможет… Но можно попросить помощи у Славика! От этой мысли на душе потеплело. Славик – это Славик. Он никогда не предаст. Я улыбнулась и отправилась к нему.
Окна квартиры, которую он снимал в большом, на много этажей, доме, светились, но коробочка связи, через которую у нас хозяева открывают двери гостям, чтобы не спускаться вниз самим, почему-то молчала. Я позвонила трижды – тишина.
Что произошло? Он ведь собирался сегодня гостей позвать. Я вот и платье приготовила. Мы договаривались Новый год вместе отпраздновать. Неужели заболел и не может ответить? У него один раз такое случилось. Простыл так, что потерял сознание. Повезло Славику, потому как в это время соседка лекарства принесла, увидела, что он без чувств. Она меня и вызвала тогда. Я со Славиком несколько дней сидела, лечила его, едва работу не потеряла. А сейчас что?
***
Ина вздохнула. Может, лучше не читать дальше? Книжка, кажется, для взрослых. Но ведь ничего такого пока нет. А читать интересно.
И забавно, что неизвестный автор постоянно сбивается на современный язык. Будто хочет сказку рассказывать, а пока не умеет. Наверно, историю писала та самая Риана, а ей, получается, шестнадцать лет было. А кто в школе умеет такие длинные истории рассказывать?
Девочка снова наклонилась над тетрадью, но внизу раздалось хлопанье двери и весёлый папин голос:
– Ина, ты дома?
Она быстро сунула тетрадь под стопку журналов и, осторожно притворив дверь на чердак, сбежала вниз.
Весь остаток дня Ина была занята всякими мелкими, но необходимыми делами. То обед папе разогреть, то посуду вымыть, то в магазин за хлебом сбегать. Тут не до чтения. А вечером на чердак не пойдёшь, там ведь нет лампочки.
***
На следующий день мама ненадолго отпросилась с работы, а у папы из-за накладок с графиком появилось «окошко», поэтому все собрались навестить бабу Валеру.
Больница стояла в небольшом парке, в котором гуляли выздоравливающие и их родственники. Бабе Валере тоже разрешили прогуляться, но рядом с крыльцом и в сопровождении родных. Мама пошла помочь ей выйти на улицу, а папа с Иной ждали в парке на лавочке, радуясь тому, что погода пока совсем летняя.
Баба Валера вышла подтянутая, в старом, но прочном спортивном костюме. Высокая, сухощавая, с пышными седыми волосами и совсем не дряхлая, она выглядела лет на двадцать моложе своего возраста. Отчасти и потому, что терпеть не могла халатов, считая их ношение халатным отношением к жизни.
Она радостно поздоровалась с Иной и папой и села на лавочку, щурясь на почти осеннее уже солнышко.
– Как вы живёте-можете? Какие новости? Как дом?
Ина, которую бабушка и спрашивала, начала рассказывать. Дом ей нравился, к городу постепенно привыкает, но одной без друзей плохо.
– Скоро школа начнётся, – ласково улыбнулась бабушка Валера, – там наверняка с кем-нибудь подружишься. Но что по старым друзьям скучаешь, это хорошо. Дружбу забывать не надо. Я вот своих друзей помню…
Бабушка ненадолго замолчала, немного погрустнев. Она была такой старой, что пережила почти всех своих ровесников и теперь только вспоминала о тех, кто был рядом с ней всю жизнь.
Но долго грустить она не любила, считая, что если о людях помнят, то они живы. Больше её интересовало, что делает Ина. И она просила никуда далеко от дома не отходить, пока она, бабушка, будет лечиться. Только в школу и в магазин. Ина пообещала, сказав, что всё равно гулять одной скучно, поэтому она сидит дома и читает.
Родители переглянулись между собой, мама попросила Ину сходить в видневшийся за воротами больницы небольшой магазин и купить всем воды.
когда Ина ушла, мама встревоженно спросила:
– Вызов был из-за неё? Что-то плохое?
Бабушка успокаивающе улыбнулась и положила сухую ладонь на руку мамы:
– Не волнуйся, Сашенька. Если бы это было что-то очень серьёзное и опасное, я бы сразу вам сказала. Я знаю только, что вам лучше жить здесь. И Ине пока не стоит далеко уходить от дома. Меня тут до конца сентября держать собираются, а так бы я за Иночкой присмотрела. Не бойся, вызов не всегда о плохом говорит. И в этот раз опасности особой нет.