Пестрые истории

Рат-Вег Иштван

Знаток природы здесь ошибся. Старинная наука учит, что ласка — зверек своеобразный, его практика продолжения рода отличается от обычной тем, что зачинает он через ухо,а потомство производит на свет через пасть.

Ну да все равно, сравнение вполне подходящее.

Намек на змея аспидастанет понятен, если прочтем псалом 57-й, который говорит о нем так: «Глухой аспид, который затыкает уши свои и не слышит голоса заклинателя». То есть религия — как заклинатель змейс его способностью завораживать, зачаровывать. Аспид избегает колдовства тем, что одним ухом прижимается к земле, другое затыкает хвостом.

О нем также надо знать, что он относится к виду гадюк,на этом основании в народе сварливых женщин так и называют, да еще «змеей подколодной». А может быть потому, что не слышат они доброго слова,

«уши у них заткнуты»? Может и так.

Орел-ягнятник

Эта птица, — говорит «Физиолог», — гнездится на высоких вершинах. Когда приходит время ему «рожать», он летит в Индию и приносит оттуда некий «родильный камень». Камень размером с орех, если его потрясти, в нем что-то гремит, потому что внутри у него есть другой камушек. Птица садится на камень и безо всяких затруднений, легко откладывает яйца.

Из этого родильного камня «Физиолог» сам породил такое сравнение, что-де «как один камень содержит внутри другой, так и в теле Христа живет божество». Сравнение натужное, не стоило ради него гонять орла в Индию.

Родильный камень упоминается и у Плиния, он называет его aeties.Это не что иное, как имеющая слоистую структуру, более или менее округлую форму окаменелость глинистого железистого сланца, внутри она содержит зерно, указывающее на наличие внутреннего слоя. Если окаменелость потрясти, она гремит. Старинная теория симпатиисделала камень амулетом,облегчающим роды, поскольку зерно внутри камня напоминает плод внутри материнского чрева. И не надо ради него забираться в орлиное гнездо, такой камушек найдется в любой железорудной шахте.

В средние века, даже в XVI и XVII веках, наука упорно верила в него, о нем написан целый ряд диссертаций.

Петер Этвеш из Кечкемета тоже упоминает о нем в своей «Книге Этвеша». Он пишет:

«Если роды затруднены, роженица мучается, то кладут ей камень на поясницу, он тотчас вытягивает дитя, но тот час же его надо снять, потому что от него возникает немочь, от каковой может помереть».

Иными словами, этот камушек с начинкой обладает такой притягивающей силой, что если вовремя его не снять, то он вытянет и то, чему надлежит оставаться внутри.

Бобр

Этому зверю химическая промышленность обязана одним ценным материалом — бобровым мускусом. Его содержат две железы, а поскольку эти железы расположены у самого основания мужского органа зверя, образуя две шишки, то древние полагали, что они являются непосредственной принадлежностью самого органа. На этом основании «Физиолог» говорит о них так:

«Есть один зверь, бобром называется, тихий и спокойный. Его шишковатости, однако, необходимы для ухода за человеческим телом. Если охотник гонится за ним, а он чувствует, что ему не уйти, то откусывает их и мечет в охотника.Охотник подбирает их, а зверя оставляет в покое.

Так и ты, человек, отдай охотнику, что ему нужно. Охотник дьявол; отсеки свою похоть и отдай ему; тем сможешь спастись от него».

Таким образом, согласно поверью, бобр «лишает себя мужественности», если его преследуют. Поэты и проповедники охотно привлекали образ этого «Абеляра от животного мира» для своих сравнений и примеров.

XII сатира Ювенала на прибытие Катулла. В ней он описывает ужасную бурю на море, пережитую нм в пути:

Участь такая постигла и нашего друга Катулла: Так как средину судна уже всю заливало волнами, Коих удары и тот и другой борта расшатали, Так что и кормчий седой своим опытом им не принес бы Пользы. — Кагулл, уступая ветрам, стал выбрасывать вещи За борт, бобру подражая, который себя превращает В евнуха, чтоб избежать погибели из-за тестикул: Так понимает зверек, что струи лишь бобровой нам надо. «Все, что мое, — бросай!» — говорил Катулл… (пер. Д. Недовича и Ф. Петровского)

И, только он побросал в воду свое самое дорогое, буря тотчас утихла, — говорит поэт.

Как историю об откусываемой дражайшей плоти использовать с церковной кафедры, примером тому может служить изданная в печати «крестьянская проповедь», то есть проповедь для народа. Она называется «Des wohlehrw"urdigen und seeleifrigen Predigers zu Sangersdorf Straf und Sittenpredigt an seine Bauern, nach dem Beispiel des ber"uhmten Predigers Bruder Gerundio von Campazas»(Leipzig, 1775).

То есть: почтеннейшего и ревностнейшего духовного пастора

в Сангерсдорфе карающая и нравственная проповедь, обращенная к крестьянам, по примеру знаменитого отца Херундио из Кампасаса.

Кто же был этот отец Херундио? Его след отыскать было легко. В 1775 году вышел в свет один роман испанского автора под названием «Отец Херундио». Автор — некий монах-иезуит по имени Исла.

Роман — явное подражание «Дон Кихоту»: сатира на бродячих рыцарей, дополненная сатирой на бродячих проповедников. В образе отца Херундио он клеймит позором бродивших от деревни к деревне, несущих всякий вздор, примитивных и по-мужицки грубых проповедников. Сатира удалась на славу, даже слишком; читатели, не замечая дидактических намерений автора, во всю развлекались зарисовками поповской морали. В ответ на это инквизиция книгу запретила, а позднее Святой престол внес ее в «Индекс запрещенных книг».

Иными словами, образ отца Херундио, определенно, вдохновлял немецкого автора этой явно придуманной проповеди. В ту пору Германия была наводнена бродячими попами, путавшими народность с мужицкой грубостью; избранные цветочки из их проповедей и послужили материалом для целого букета для развлечения читающей публики.

Из этой странной религиозной риторики и выяснилось, что бобровое поверье даже к концу XVIII века активно использовалось в поповских иносказаниях в качестве назидательного примера.

Но дадим слово самому ревностному духовному пастырю сангерсдорфцев, имя которого напрасно искать в энциклопедических словарях. Свои благочестивые поучения он адресовал местным парням:

«Ученые пишут про бобра, что зверь сей богомерзкий — спереди, что свинья, сзади — рыба. На многих из вас походит, потому что вы тоже на разное зверье походите. Спереди вроде на свинью, потому что речи ваши, да и дела, гнусны, больше свиньям приличны. Неумытые в церковь ходите, нечесаные, ногтей месяцами не стрижете, в исповедальне слышно, как от вас табаком разит, ну точно свиньи. Item,сзади у бобра растет здоровый толстый хвост, который он обречен таскать за собой, точно как вы тащите за собой длинный шлейф грехов ваших да скверных привычек — с той лишь разницей, что бобровый хвост есть прекрасный деликатес, подаваемый к столу высоких особ для угощения гостей ихних; а вы, о вы, разнесчастные бобриные хвосты, жариться вам на длинных вертелах вечности, над адским пламенем, только никогда не попасть вам на стол пира небесного. Вы, точно бобриное отродье, повсюду, на суше и на воде, только вред приносите — тот деревья подгрызает, рыбу пожирает;.а вы, сколько средь вас таких, кто лес крадет, да на водах браконьерствует; и в водах грешите, как нагишом в воде купаетесь да с другим полом разные безобразия учиняете; и в лесах грешите, по кустам греховные свидания устраиваете.

Далее, прекрасный ученый, природовед Плиний говорит, что бобр, как преследует его охотник, собственными зубами выгрызает известные части свои и так кастрата делает из самого себя.

О небо! Сколькой злобе, скольким грехам смертным можно бы положить конец, если бы и с вами то сделать! Вот это было б истинным наказанием вам, блудливым щенкам в жениховской поре. Что вам битье? Что штрафы? Теми ж остаетесь, охальниками да козлами, что и раньше. Но вот, если бы на вас кузнеца с раскаленными щипцами да резцом, что плохого стало бы? Меньше стало бы подлецов, зато девицам больше девичества осталось, а нам, попам, не надо было бы столько смертных грехов глотать в исповедальне.

О святой рецепт! О вот если бы все власти прописали бы то на вас! Все отцы и матери сказали бы спасибо, что наконец-то удалось усмирить их безудержных щенков.

Погодите, бездельники! Настанет время, придет Смерть, придворный мясник Небес перережет вам глотку, точно свиньям. Потом будете отвечать перед Судом Небесным. А там все святые соберутся. Придет Михаил с огненным мечом: “Ты, мужик, пес проклятый, сейчас рассеку тебя на тысячу кусков!” Придет Павел с саблей: “Это благодарность за то, что я дал такое прекрасное учение вашей церкви? Нет, недостойны вы, чтобы я своей саблей-мученицей посек ваши головы, пусть сам дьявол вырвет вам языки и бросит вам под ноги”. Увидите потом Великого Христофора, как пробивается он со своим цепом сквозь толпу святых, да услышите, как он во все горло на вас орет: “Вы, наглые, поганая куча по вас плачет, вы, короли свинства, вот я вам сейчас ребра-то переломаю, все члены ваши перебью, затопчу ногами вас, жуков навозных, в землю!"

И, наконец, все святые будут пинать вас в заднюю часть тела, и все оттолкнут вас, и прийдут черти огненные, и потащат вас в геенну огненную. А там ваши поганые языки вам придется вечно употреблять на то, чтобы мерзким тварям адовым… (тут следует то самое выражение, которым Гетц фон Берлихинген угостил капитана. — Авт.).

Надеюсь, вы все поняли, и никто не посмеет мне возражать. И если кто из вас посмеет погаными словами язык свой марать, пусть тотчас подавится ими. Аминь!»