Пестрые истории
Шрифт:
И вот опять мне приходится защищать Яноша Чере Апацаи, за то, что он пишет об одном необыкновенном существе, которое одновременновыступает как животное и растение.
«Baccharas, —пишет он, — корень-животное. Пышно произрастает в стране евреев, а если кто захочет его выдернуть, то бежит от покусителя; поймать его невозможно, если не припорошить известным средством».
Венгерский ученый, определенно, полагал, что на классическом древнегреческом языке можно было писать только правду, и свято уверовал в то, что Иосиф Флавий в своей книге об Иудейской войне рассказал об этом
«В долине Ваагаз, — пишет Флавий, — есть корень с таким же названием. Огненно-красного цвета, ночью испускает светящиеся лучи. Трогать его и выдергивать невозможно, потому что одно прикосновение к нему означает верную смерть. Единственный способ его безопасно добыть — это осторожно обкопать его, на обнажившийся корень набросить петлю, к концу которой привязывают собаку. Собака по команде устремляется к хозяину, выдергивает корешок из земли, но сама тут же погибает. Теперь уже корня опасаться нечего. Несмотря на опасность, связанную с его добычей, спрос на него велик, потому что он изгоняет демонов, прячущихся в теле человека и убивающих его» (книга VII, глава 6).
Скорее всего, сам Иосиф Флавий, доверившись авторитету какого-то другого писателя-классика, легендарную мандрагорупоселил в долине Баарас.
Если полистать еще старинные фолианты с застежками, то поневоле покачаешь головой по поводу некоторых «научных» сплетен.
На пожелтевших страницах резвится в огне не горящая саламандра.Огонь не приносит ей никакого вреда, она без опаски ходит сквозь пламя; она так холодна, что порой гасит его, как если бы в огонь бросили кусок льда. Один путешественник-лапландец заверял научную общественность, что в глубине тамошних огнедышащих вулканов водятся саламандры; огонь для них точно такая же родная стихия, как вода для рыб.
А вот навстречу читателю, тяжело ступая, тащится бегемот; о нем не постеснялись распространить сплетню, что якобы когда он слишком толстеет, то начинает тереться об острые обломки сухого тростника и раздирает себе вены.Крови выпускает столько, сколько считает нужным, чтобы его толщина спала до желаемых размеров, тогда начинает валяться в иле, чтобы залепить кровоточащие раны. Впрочем, это достаточно хитроумное животное: чтобы обмануть охотника, он заходит в воду, пятясь задом.Следы и в самом деле вводят охотника в заблуждение, он думает, что бегемот ушел,и перестает его выслеживать.
Читатель также узнает, что у короля зверей, льва, тоже есть одна слабость: он боится петуха,заслышав петушиное пение, трусливо уходит.
Такое недостойное поведение царственного зверя пробовали объяснить с помощью астрологии.Астрология учит, что оба эти представителя животного мира подчинены знаку Солнца. В отношении петуха космическое влияние сильнее, это он и сам чувствует, поэтому на рассвете приветствует громким криком своего покровителя. Стало быть, лев побаивается не мелкого жителя скотного двора, а отступает перед любимчиком самого Солнца.
Эту славную теорию однажды опроверг один лев-разбойник: вырвавшись из своей клетки, он вломился на птичий двор и, наплевав на астрологию, сожрал без всякой пользы раскукарекавшихся петухов.
Впрочем,
Немилосердно толстые старинные книги по естественной истории украшают красочные иллюстрации. Воображение художников-рисовалыциков вызвало к жизни даже несуществующих зверей и птиц: в реалистическом изображении появляются змей, василиск, единорог, змея о семи головах и прочие чудеса животного мира.
Самое несусветное творение разыгравшейся фантазии рисовальщика — женщина селенитида.Это была такая несусветная чушь, что даже Бейль почел нужным заняться ею (в своем «Dictionnaire» под вокабулой «Helena»). Он разыскал оригинальный источник этой выдумки и обнаружил, что эта легенда была порождена буквенной опиской.Кто-то из переписчиков в мифе про Геракла вместо H`erodoms'апо ошибке сделал автором этой легенды Геродота (H'erodotos). Первый занимался кругом легенд о Геракле и аргонавтах, то есть собирал мифы. Если бы миф о селенитидевышел за его подписью, то все бы так и поняли, что речь идет о сказке. Но если уж это подписано H'erodotos,то есть самим отцом истории, то места сомнениям быть не может.
Сказка, выдаваемая за действительность, на самом деле очень коротенькая:
«Живут где-то в сфере Луны женщины, абсолютно похожие на земных, только в одном разнятся с ними: рожают они не как их земные подруги, а кладут яйца. Дети селентидвылупляются из этих яиц. Они такие же, как и на Земле, только в пятнадцать разкрупнее».
Больше нам о женщинах-курицах и об их яичных детях ничего неизвестно. Но этого было вполне достаточно Ликос-фену, чтобы порадовать читателей их «достоверным» изображением.
История кораблекрушений началась одновременно с историей мореплавания.
Читали мы гомеровское описание кораблекрушения, которое потерпел Одиссей, известны нам и сообщения историков о гибели целой армады кораблей Ксеркса, а также о двух великих катастрофах, случившихся с древнеримскими флотами: в 255 году до н. э. у берегов Сицилии погибло 220 римских кораблей, а шесть лет спустя еще 120 военных судов.
И все это происходило на внутреннем Средиземном море. Позднее, когда отчаянные мореплаватели устремились в океаны, там их ожидали еще большие опасности: вздымаемые сильнейшими штормами водяные горы с их разрушительной силой, вблизи берегов — скрытые скалистые мели. С обреченного судна экипаж по возможности бежал, а корабль либо тонул, либо оставался наплаву, становясь игрушкой ветров.
Такое блуждающее судно то там, то тут возникало в поле зрения других моряков. Порой туман размывал его очертания, а то бледный свет луны колдовски припорашивал картину, наполняя ее мистическим ужасом, и тогда суеверный моряк вскрикивал: корабль-призрак!