Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников
Шрифт:
Варвара Сергеевна, Павел Сергеевич.
Павел Сергеевич. Варька, ты зачем рожи выстраиваешь? А?
Варвара Сергеевна. А разве мне не к лицу?
Павел Сергеевич. При такой физиономии, как твоя, всякая рожа к лицу, только нужно, Варвара, и о брате подумать: к лицу, мол, ему такая сестра или нет.
Варвара Сергеевна.
Павел Сергеевич. Улыбка! Я тебе как честный человек говорю: если ты нынче вечером перед моими гостями такими улыбками улыбаться будешь, я от тебя отрекусь.
Варвара Сергеевна. Тебе от меня отрекаться нельзя.
Павел Сергеевич. А я говорю, что отрекусь и вдобавок еще на всю жизнь опозорю.
Варвара Сергеевна. Как же ты можешь меня опозорить?
Павел Сергеевич. Очень просто: скажу, что ты не сестра моя, а тетка.
Варвара Сергеевна. Я тебе, Павел, родственника достала, а ты меня таким словом обозвать хочешь, это нахально.
Пав ел Сергеевич. Достала. Что же он — рабочий?
Варвара Сергеевна. Рабочий.
Павел Сергеевич. Каким же он трудом занимается?
Варвара Сергеевна. Ручным. (Радостно.) Ну а коммунисты к тебе придут?
Павел Сергеевич. Придут. Их сам Уткин ко мне привести обещал.
Варвара Сергеевна. Значит, ты теперь вроде как совсем партийный?
Павел Сергеевич. С ног и до головы. Подожди, Варвара. Вот я даже портфель купил, только билета партийного нету.
Варвара Сергеевна. Ну, с портфелем, Павел, и без билета всюду пропустят.
Павел Сергеевич. Итак, Варя, начинается новая жизнь. Да, кстати, ты не знаешь, Варенька, что это такое Р.К.П.?
Варвара Сергеевна. Р.К.П.? Нет, не знаю. А тебе зачем?
Павел Сергеевич. Это Уткин раз в разговоре сказал: «Теперь, говорит, всякий дурак знает, что такое Р.К.П.».
Варвара Сергеевна. Как же, Павлушенька, ты не знаешь?
Павел Сергеевич. Я, собственно, наверное, знал, но только у партийного человека столько дел в голове, что он может об этом и позабыть.
Варвара Сергеевна. Посмотри, Павел, — сундук.
Павел Сергеевич. Где сундук?
Варвара Сергеевна. Вот сундук.
Павел Сергеевич. Действительно, сундук.
Варвара Сергеевна. Странно.
Павел Сергеевич. Действительно, странно.
Варвара Сергеевна. Что бы в нем могло быть?
Павел Сергеевич. А ты загляни.
Варвара Сергеевна. На нем, Павел, замок.
Павел Сергеевич. Действительно, замок.
Варвара Сергеевна. Удивительно.
Павел Сергеевич. Действительно, удивительно. И зачем это маменька плачется, что у ней в сундуках ничего не осталось. Спросишь, Варюшенька, маменьку: «Где у нас, маменька, папины штаны?» — «Съели мы их, говорит, Павлушенька, съели. Мы, говорит, в восемнадцатом году все наше имущество на муку променяли и съели». Спросишь, Варюша, у маменьки деньги. «Откуда у нас, говорит, Павлушенька, деньги. У нас, говорит, в восемнадцатом году все отобрали». — «На что же мы, скажешь, маменька, живем?» — «Мы, говорит, Павлушенька, живем. Мы, говорит, Павлушенька, папенькины штаны доедаем». Какие же это у нашего папеньки штаны были, что его штанами целое семейство питается.
Варвара Сергеевна. Не иначе как у нашей маменьки кроме папенькиных штанов что-нибудь да осталось.
Павел Сергеевич. Как же, Варюшенька, не осталось, когда она сундуки на замки запирает.
Варвара Сергеевна. А замочек-то, Павел, маленький.
Павел Сергеевич. Да, замочек неважный.
Варвара Сергеевна. Такие замки вилкой и то, наверное, отпереть можно.
Павел Сергеевич. Ну, вилкой не вилкой, а гвоздиком наверное можно. А если узнают?
Варвара Сергеевна. Кто же, Павел, узнает. Мы, кажется, люди честные, на нас никто подумать не может.
Павел Сергеевич. А что если маменька?
Варвара Сергеевна. Маменька обязательно на Настьку подумает, потому что кухарки — они все воровки, и наша, наверное, воровка.
Павел Сергеевич. Это действительно, наверно воровка, у ней даже в глазах есть что-то такое, и вообще…
Варвара Сергеевна. Воровка, Павел, воровка.
Павел Сергеевич. Сколько на свете бесчестных людей развелось, прямо никакому учету не поддается. (Всовывает гвоздь в замок, пытается отпереть).
Варвара Сергеевна, Павел Сергеевич, Надежда Петровна.
Надежда Петровна. Заступница, никак кто-то императорское платье взламывает. Взламывают! Так и есть, взламывают. Караул! Застрелю!
Варвара Сергеевна. Караул… Жулики…
Павел Сергеевич. Ложись!
Надежда Петровна. Должно быть, большевики или бандиты какие-нибудь.
Павел Сергеевич (из-за сундука). Товарищ!
Надежда Петровна. Ну, значит, большевики. Только бы он у меня не выстрелил, только бы не выстрелил.
Револьвер выстреливает.
Павел Сергеевич. Варька, пощупай меня, я жив?