Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников
Шрифт:
Александр Петрович. Нет. А кто?
Мария Лукьяновна. Вы, и больше никто иное. Александр Петрович. Я?
Маргарита Ивановна. Пожалуйста, не прикидывайся. Сознавайся, с какою ты шлюхой сидел.
Александр Петрович. Да, наверно, с тобой, Маргарита Ивановна.
Серафима Ильинична. С вами, с вами.
Мария Лукьяновна. Так в точности там и написано.
И про вас, и про тир, Маргарита Ивановна.
Александр Петрович. Догоните его. Возвратите его.
Мария Лукьяновна и Серафима Ильинична убегают.
Александр Петрович, Маргарита Ивановна.
Александр Петрович. Что ты сделаешь?
Маргарита Ивановна. Все устроится, не тужи. Я в обиду тебя не дам. Ну, пойдем, побеседуем о покойнице.
Уходят в комнату Калабушкина.
Входит Никифор Арсентьевич Пугачев, мясник.
Пугачев. Вот так раз — никого.
Входит Виктор Викторович, писатель.
Виктор Викторович. Гражданин Подсекальников — это вы?
Пугачев. Нет, я сам его жду.
Виктор Викторович. Вот что. Так-с.
Входит отец Елпидий, священник.
Отец Елпидий. Виноват, Подсекальников — это вы? Виктор Викторович. Нет, не я.
Отец Елпидий. Значит, вы?
Пугачев. Тоже нет.
Входит Аристарх Доминикович Гранд-Скубик.
Отец Елпидий. Вот, наверное, он. Подсекальников — это вы?
Аристарх Доминикович. Что вы, нет.
Александр Петрович выходит из своей комнаты. Все бросаются к нему.
Аристарх Доминикович. Александр Петрович!
Пугачев. Товарищ Калабушкин!
В комнату вихрем влетает Раиса Филипповна.
Раиса
Александр Петрович. Вы зачем же при людях, Раиса Филипповна?
Раиса Филипповна. А зачем же вы шахеры-махеры делаете? Вы меня обманули, товарищ Калабушкин. Вы надули меня со своим Подсекальниковым. Для чего я дала вам пятнадцать рублей? Чтобы он из-за этой паскуды застреливался? Вы мне что обещали, товарищ Калабушкин? Вы его для меня обещали использовать, а его Клеопатра Максимовна пользует.
Виктор Викторович. Виноват! Как такое — Клеопатра Максимовна? Вы же мне обещали, товарищ Калабушкин.
Отец Елпидий. Вы ему обещали, товарищ Калабушкин? А за что же я деньги тогда заплатил?
Александр Петрович. А скажите, за что вы, товарищи, платите, если вы покупаете лотерейный билет? За судьбу. За участие в риске, товарищи. Так и здесь, в данном случае с Подсекальниковым. Незабвенный покойник пока еще жив, а предсмертных записок большое количество. Кроме вас заплатило немало желающих. Например, вот такие записки составлены. «Умираю, как жертва национальности, затравили жиды». «Жить не в силах по подлости фининспектора». «В смерти прошу никого не винить, кроме нашей любимой советской власти». И так далее, и так далее. Все записочки будут ему предложены, а какую из них он, товарищи, выберет — я сказать не могу.
Аристарх Доминикович. Между прочим, он выбрал уже, товарищи. Он стреляется в пользу интеллигенции. Я с ним только что лично об этом беседовал.
Александр Петрович. Я считаю, что это нахальство, Аристарх Доминикович. Вы должны были действовать через меня, так сказать, наравне с остальными клиентами.
Аристарх Доминикович. Отыщите клиентам другого покойника — пусть они подождут.
Александр Петрович. Подождите и вы.
Аристарх Доминикович. Что касается русской интеллигенции, то она больше ждать не в силах.
Пугачев. А торговля, по-вашему, в силах, товарищи?
Виктор Викторович. А святое искусство?
Отец Елпидий. А наша религия?
Раиса Филипповна. А любовь? Ведь сейчас наступила немая любовь. В настоящее время мужчины в минуты любви совершенно не разговаривают, только сопят. Уверяю вас. Только сопят. Я прошу вас об этом подумать, товарищи.
Аристарх Доминикович. Нет, вы лучше подумайте, дорогие товарищи, что такое есть наша интеллигенция. В настоящее время интеллигенция — это белая рабыня в гареме пролетариата.
Пугачев. В таком случае в настоящее время торговля — это черная рабыня в гареме пролетариата.
Виктор Викторович. В таком случае в настоящее время искусство — это красная рабыня в гареме пролетариата.
Пугачев. Что вы все говорите — искусство, искусство. В настоящее время торговля тоже искусство.