Пьесы. Статьи
Шрифт:
Г о п п е. Ну, пошел, пошел к черту! (Снова принимается за чемодан, перекладывает вещи, уминает.)
В оккупированной Норвегии, в одном из больших провинциальных городов. Кабинет в квартире унтерштурмфюрера Зонненбруха. В и л л и за письменным столом занимается при свете лампы. В глубине комнаты, посредине, дверь с тяжелой портьерой. Из-за двери доносятся негромкие звуки патефона. Вилли раздражен, выражает нетерпение, наконец встает из-за стола, идет
В и л л и. Пора бы, наконец, и перестать… Почитала бы, что ли, немного. Невозможно работать.
В изящном халате в дверях появляется М а р и к а.
М а р и к а. Скучно, Вилли. Пора бы наконец оставить бумаги и заняться мною. Ведь уезжаешь сегодня на целых пять дней!
В и л л и. Именно поэтому и работаю. Приятно уезжать в отпуск, приведя дела в порядок. (Привлекает Марику к себе.) Когда окончу, у нас еще останется немного времени, пошалим…
М а р и к а. Смотри только, не измени мне с кем-нибудь в этом своем рейхе! В этом Геттингене!
В и л л и. В Геттингене у тебя только одна соперница: моя мать.
М а р и к а. Знаю, знаю, молишься на нее… Все-таки я предпочитаю быть твоей возлюбленной, чем…
В и л л и (строго). Извини, я не люблю шуток на этот счет. (Возвращается к столу, закуривает.) Ты думаешь, я еду в Геттинген ради этого балагана, который там затевается в честь моего ученого папаши, великого Зонненбруха? Нет, моя дорогая. Для этого было бы жаль тех пяти дней, которые я проведу без тебя.
М а р и к а. Ах, какой ты милый!
В и л л и. Нет, я еду только для того, чтобы повидаться с матерью.
М а р и к а. Ну поезжай, поезжай! Я не вмешиваюсь в твой семейные дела. Надеюсь, во всяком случае, ты привезешь мне что-нибудь хорошее!
В и л л и. Ты, кажется, не можешь быть недовольна мною, память у меня неплохая. (Другим тоном.) Да, кстати, чуть было не забыл! Вот уж сколько дней я думаю…
М а р и к а. О чем?
В и л л и. Надо было бы подарок отвезти матери… что-нибудь красивое и оригинальное…
М а р и к а. Разве из старинных драгоценностей что-нибудь… или… право, даже не знаю что. Да ведь у тебя в столе есть из чего выбрать. Давай посмотрим!
В и л л и. На худой конец придется так и сделать, хоть я уже все пересмотрел и не нашел ничего хорошего. (С подчеркнутой серьезностью.) Ничего, что было бы достойно моей матери!
М а р и к а. Ну еще бы, ты ведь такой знаток, такой ценитель… А все-таки давай посмотрим еще разок!
В и л л и. Ладно, после, когда кончу работать.
М а р и к а. Ну кончай же, прошу тебя! (Идет к двери, на пороге останавливается.) Да! Совсем из памяти вон! В передней тебя ждет фру Сёренсен, прими ее наконец, милый!
В и л л и. Кто это?
М а р и к а. Я ведь еще вчера говорила тебе, хозяйка мастерской, где шьют на меня. Она уже больше часа сидит в передней. Будь добр, удели ей две минуты, прими ее. Это очень для меня важно.
В и л л и. По какому делу?
М а р и к а. Да обыкновенное дело, я тебе вчера говорила. Кого-то там из ее родственников забрали, сына, кажется. Она сама тебе лучше расскажет. Это очень порядочная женщина.
В и л л и. Послушай, не слишком ли много у тебя этих «порядочных»? Советую как можно меньше вмешиваться в подобные дела!
М а р и к а. Я и не вмешиваюсь. Но в этой вашей противной работе всяко бывает. И если можно иногда кому-нибудь помочь…
В и л л и. Только, пожалуйста, в самых исключительных случаях.
М а р и к а. Это и есть исключительный случай. Пойми, наконец, Сёренсен — хозяйка мастерской, где мне шьют! Я попрошу ее сюда, можно?
В и л л и. Ладно, только потому, что я уезжаю, не хочу отказать тебе. Но запомни: это исключение. И предупреди ее, чтобы говорила покороче и чтобы никаких сцен, никаких истерик. Терпеть этого не могу.
М а р и к а. Ты сам увидишь, это очень уравновешенная женщина. (Выходит.)
Вилли просматривает бумаги. Входит ф р у С ё р е н с е н, нерешительно останавливается в дверях.
В и л л и (подняв глаза). Чем могу служить?
С ё р е н с е н. Фру Марика сказала мне, что вы… были так добры и согласились…
В и л л и. На что согласился?
С ё р е н с е н. Выслушать меня…
В и л л и. Верно, согласился сделать это в виде исключения.
С ё р е н с е н. Конечно. Не знаю, как благодарить вас…
В и л л и. Это лишнее. Садитесь! Итак, коротко: о чем вы просите? Точнее: о ком просите?
С ё р е н с е н (садится у стола). Мой сын… я пришла просить о моем сыне… Он арестован десять дней назад… не знаю, по какой причине…
В и л л и. Достаточно того, что мы это знаем, сударыня.
С ё р е н с е н. Да, но случаются иногда ошибки, недоразумения…
В и л л и. Вы в это верите? Очень жаль, мы точны до педантизма. Это, так сказать, наша национальная черта. (Внимательно присматривается к Сёренсен.) Та-ак. Ваша фамилия?
С ё р е н с е н. Сёренсен. Адель Сёренсен. Но это имя, вероятно, ничего вам не скажет. Мой сын — от первого брака, его фамилия…
В и л л и (внезапно заинтересовавшись ожерельем на шее фру Сёренсен, не слушает. Рассеянно). Кто такой? О ком вы говорите?
С ё р е н с е н. О нем, конечно, о моем сыне…
В и л л и (смеясь). Верно! Извините, я засмотрелся на эту прелестную безделушку у вас на шее. Но я слушаю, прошу вас.
С ё р е н с е н (касается рукой ожерелья). Вам нравится?