Пьесы. Статьи
Шрифт:
И о а н н а. А мне кажется, что у пана Сульмы абсолютно спокойная совесть.
В р о н а. Я предпочел бы, чтобы он сам… (Нетерпеливо.) Да отзовитесь же наконец, пан Сульма! О чем вы здесь разговаривали с панной Вельгорской?
С у л ь м а (с трудом). Уж этого я не повторю, пан директор. Одно знаю, что хотел добра, а вышло как-то не так… Я честный человек, а получилось бог весть что…
В р о н а. Вот именно! А собственно — бог весть что? Очень жаль, мы искренне вам доверяли, и скверно лишаться
С у л ь м а (выпрямляясь). Это уж как вы считаете… Одно только скажу, что никакой политики тут не было. Я по-человечески сказал пани, что искать ей здесь нечего. Нет! Не было! Никакой подлости здесь не было. (Поворачивается, идет к двери.) Завтра приду к вам, пан директор, узнать, что со мной порешили. (Уходит.)
В р о н а (после долгой паузы, в раздумье). Гм, как это он сказал? «Я честный человек, а получилось бог весть что…».
И о а н н а. Уверяю вас, он сказал правду. И если здесь можно говорить о чьей-нибудь вине, так виновата исключительно я. Разве… разве что у вас, может быть, есть иные причины не верить Сульме?
В р о н а. Нас, простите, обязывает то, что называется бдительностью…
И о а н н а. Знаю, но ваша бдительность порой оборачивается самой обыкновенной подозрительностью. И это обижает людей. Посудите сами: сидим мы, разговариваем, казалось бы, искренне, откровенно и вдруг…
В р о н а. Вы прекрасно знаете, что врагов у нас еще достаточно и не только заклятых, но и коварных.
И о а н н а. Чего доброго, вы и меня к ним причислите? Но, поверьте мне, то, что нас разделяет, не в нас самих, а вне нас.
В р о н а. Допустим, даже вы сами не питаете к нам враждебных чувств. Но для других вы все же остаетесь частицей старого мира. И я не уверен, что ваше пребывание здесь не опасно для таких людей, как, например, Сульма, а возможно, и не только для них… (Со смехом.) Прямо скажем, так же опасно, как колорадский жук для картофеля!
И о а н н а. Хорошенькая история! Вам остается еще отравить меня каким-нибудь азотоксом! Но шутка шуткой. Как вы намерены поступить со мной?
В р о н а. С вами?
И о а н н а. Уже поздно. Если вы прикажете мне отправляться в город…
В р о н а (озабоченно). Да, положение довольно затруднительное.
И о а н н а. Ну, а если вы меня не прогоните, я останусь здесь до утра. Даю слово, ничего не подожгу и не унесу…
В р о н а. Даже если бы вы и хотели, здесь нет ничего такого…
И о а н н а. В этом доме всегда учтиво относились к женщинам. А вы не станете отрицать, что я женщина?
В р о н а. Да, конечно…
И о а н н а. Слава богу, хоть в этом вы мне поверили!
В р о н а. Я не говорю, что только в этом. Мне бы очень, например, хотелось, верить и тому, что вы только что говорили о Сульме…
И о а н н а. Вы все еще думаете…
В р о н а. Ведь вы, может быть, не знаете, как тяжело потерять доверие к человеку, который уже казался близким и преданным!
И
В р о н а. А если бы слышал? Почему вы думаете, что наши оценки сошлись бы? Кроме того, мне приходится сопоставлять еще некоторые факты и обстоятельства… Я уже говорил, что утром Сульма произвел на меня впечатление человека, который что-то скрывает. Кроме того, я узнал, что… Впрочем, с какой стати я так разоткровенничался?
И о а н н а. Правильно, особенно учитывая, что время идет, а я все еще не знаю, убираться мне или…
В р о н а (неуверенно). Наверху есть комната для приезжих.
И о а н н а. Благодарю. Я предпочла бы остаться здесь. Спать я все равно не буду… (Прислушиваясь.) Слышите? Соловьи в парке.
В р о н а (слушает). Да, их пора… (После паузы.) Я тоже вряд ли усну…
И о а н н а (после паузы). Соловьи всегда остаются… (Тихо смеется.) Ну, сейчас-то вы поняли, почему я сюда пришла? Только я не предполагала, что из моего сугубо личного дела получится, как и у Сульмы, бог весть что…
Внезапно оба оборачиваются к террасе. По ступенькам бежит X э л я, вбегает в комнату, при виде Вроны и Иоанны останавливается.
Х э л я (после паузы, взволнованно, шепотом). Ах, извините! (Губы ее по-детски дрожат. После паузы, сдерживая рыдания.) Не буду мешать! (Убегает со смехом, который, скорее, похож на рыдания.)
В р о н а (очень смущенно, после долгой паузы). «Не буду мешать…». Слыхали?
И о а н н а. Слыхала. Бедняжка.
В р о н а. Но ведь она готова подумать… Она и так уже утром назвала меня лицемером…
И о а н н а. Сочувствую.
В р о н а. Это именно она видела вас на опушке леса три вечера подряд. Как вы думаете, смеялась она или плакала?
И о а н н а. Следуя женской логике, и то и другое.
В р о н а (огорченно). Плохо дело, надо немедленно исправлять…
И о а н н а. Да, уж если исправлять, то немедленно.
В р о н а. Извините меня! (Быстро удаляется.)
Иоанна смотрит ему вслед, затем подходит к выключателю, поворачивает его, гася электричество; стоя на пороге террасы, глядит на парк, залитый лунным светом. Входит С у л ь м а.
С у л ь м а. Вы, наверное, устали, паненка? Я принес плед.
И о а н н а. Спасибо. Положите, хотя вряд ли он мне понадобится.
С у л ь м а. А пан директор?
И о а н н а. В парке. Пошел исправлять… С панной Хэлей…
С у л ь м а. С панной Хэлей? А что исправлять?