Пьесы
Шрифт:
Ивчиков. Как ты нехорошо со мной говоришь. Недобро. Понимаешь… Я хочу сказать тебе… Ты красивая, независимая, гордая… Но ты недобрая… Ты не можешь понять чужих бед. Я обязан сказать тебе правду… потому что… я решил быть с тобой всегда…
Кира. Что это за рубашка?
Ивчиков. Это рубашка Распутина… Так я хочу закончить: доброта…
Кира. А чего тут заканчивать? Ты решил быть со мной всегда! Ура! (Хватает рубашку)
Ивчиков. Что ты делаешь?
Кира. Торг окончен! Какая радость! Праздник! Карнавал! (Надевает
Ивчиков. Это историческая рубашка!
Кира. О радость, он все-таки решил!
Ивчиков. Его в ней убили!
Кира. Стой! Или я разорву ее! Стой и слушай! Ты добрый! Ты такой добрый! Ты неповторимо добрый! Только если ты такой добрый, почему же ты не понял, какая я, к черту, независимая? Я зависимая! Я давно уже зависимая! От твоей спины! От твоих взглядов! От твоих звонков! «От себя мы только не зависим и на шею всякой дряни виснем!» Это стишок! Это не тебе!
Ивчиков. Осторожно, воро…
Кира. Распутин! Карнавал! Если ты пойдешь…
Ивчиков. Воротник! Осторожнее! Я люблю тебя…
Кира. Не говори этого слова! Никогда! Слышишь! Не произноси его, потому что ты даже не знаешь, что оно значит. Не бойся — не один ты! Братики-мужчинки. Они редко это знают, они — деятельные! Куда им с любовью возиться, когда есть женщина-мать и просто равноправная труженица! У нее большое сердце. Она сумеет любить и за двоих — женщина-мать и просто равноправная труженица! Ее лупят, эту труженицу. Спиной! Грязными тряпками на кухне! На улице, когда осматривают с головы до ног! В постели, когда засыпают сразу, забыв о ней, и храпят с полуоткрытым ртом! А она все прощает! Она добрая! Она равноправная труженица! Прости, конечно, это преувеличенные страдания, это, так сказать, с жиру… Это интеллигентные люди! А кто-то и попроще. Я видела вчера, как у ларька какой-то хилый мужичонка уточкой нетвердой руки плюхнул по морде свою жену — мать и равноправную труженицу за то, что она не дала ему на выпивку! И она поплелась, вся в слезах! А он ждал! Он знал ее сердце. Она вернется. И ведь вернулась — «хоть плохенький, да свой»! Да, мой милый, прощают даже это, но, понимаешь ли, у этих женщин — сердце громадное! Как у коровы. Мягкое! И очевидно, за них за всех у меня нет сердца. Ты уж прости! Я эгоистка! Так что я не смогу за нас двоих!
Ивчиков. Что ты говоришь!
Кира. Ты не поймешь. Ты ведь еще совсем мальчик. Несмотря на зрелый возраст. Тебя будут любить такого. Но не я.
Ивчиков. Ты плачешь?
Кира. Что ты!.. Я вспоминаю.
Ивчиков. Ты плачешь!
Кира. Любовь надо заслужить! Любовь нельзя заслужить! Любовь надо удержать! Любовь нельзя удержать! Надо сдохнуть от переживаний! Не надо переживать! Расставайтесь долго и велеречиво… Как влюбленные! (Почти голосит) Ох ты, ми-и-лый! (Швыряет рубашку. Убегает)
Ивчиков стоит с рубашкой Распутина в руках. Голос «Владимир Еремеич! Экскурсия пришла». Гул надвигающихся экскурсантов. Ивчиков затравленно оглядывается по сторонам, швыряет рубашку, убегает.
В журнале «Фантаст»: Колобашкин один. Врывается Ивчиков.
Ивчиков. Она ушла от меня!
Колобашкин. Ты сказал ей…
Ивчиков (истерически :). Да!.. Да!.. Будь ты проклят! Я говорил, что я не сумею… что это не в моей натуре! Я люблю, когда меня все любят! Понимаешь? Каждый человек должен быть самим собой! Что же делать? Теперь я один. Все из-за тебя! Из-за тебя!
Колобашкин. Что ты, что ты! Ты добр, а когда разбивается доброе сердце, оно должно разбиваться в музыку. Это то, чего мы добивались с тобой… А ее мы вернем!
Ивчиков. Я не хочу ее! Я больше ничего не хочу! Мне надоела вся эта жизнь!
Колобашкин. Ура! Мы постигли с тобой — Идею рассказа! Какое счастье!
Ивчиков. Какого рассказа?
Колобашкин. Того самого — для апрельского номера, про гравитатор… Ну, помнишь, где Макс в виде шутки спалил у Боба жену Мери. Мы постигли эту идею. Значит, так: когда Боб потерял свою жену Мери, он тотчас осознал, как он ее любил. Это был рассказ про любовь. Как мы могли этого не понять! Я даже придумал эпиграф: «Есть старуха — убил бы! Нет старухи — купил бы!» Из пословиц об ушедших женах.
Ивчиков. Послушай, Колобашкин…
Колобашкин. Но у этого рассказа неожиданная развязка, ибо когда Макс в восторге смотрел на Боба и думал, как добр этот Боб, оказалось, что Бобу уже не нужна жена Мери, потому что…
Ивчиков (зло). Ты паяц и болтун. Я никак не могу понять, почему тебя терпят… в журнале? Что у тебя общего с другими сотрудниками?..
Колобашкин. Начальство!.. Так я продолжу. Оказалось, что Боб был не добр. Он был только ласков.
Ивчиков (с криком). Я убью тебя!.. (Бросается на Колобашкина.)
Колобашкин (ускользая). Не убивай меня без нужды!
Ивчиков. Убью!..
Они бегут по комнате.
Колобашкин. А как же доброта? (Бросается к дверям.)
И тут же наталкивается на огромного человека. Человек могуч и весь обвешан багажом.
Ивчиков (шепчет, глядя на человека). Боже! Пивоваров! Только раздулся… Как в комнате смеха!
Человек. Мне товарища Колобашкина.
Колобашкин (тихо отступая). Я.
Человек. Здоровеньки булы. (Протягивая руку) Басюков Игнатий Антоныч.
Колобашкин. Здравствуйте…
Васюков. Значит, я к вам по объявлению.
Колобашкин (ослабев). По какому объявлению?
Васюков (зычно). По этому самому: «Требуются кочегары для атомной электростанции». В общем и целом, принимайте. Приехали.
Колобашкин. То есть как — приехали?
Васюков. Да со всем семейством. (Основательно) Продали дом, имущество, корову Только тещу оставили. И тронулись. Знаете, хоть я по профессии кочегар, но всегда хотел иметь дело с атомной техникой. Надо расти.
Колобашкин (хрипло). Постигай силу печатного слова. (Бочком направляется к двери) Все. Пишу заявление об уходе. Я перейду в цирк-шапито. Буду шпагоглотателем. Хорошо глотать шпаги на открытом воздухе. (Ивчикову) Прощай, Боб!