Пьесы
Шрифт:
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Надо, надо! Помоги, старик! Или ты не патриот?
Т а б и б К е м а л (недоуменно). Чем же я могу помочь? Не понимаю…
В и з и р ь. Чудотворец, способный превратить человека в зверя или камень, может, надо думать, превратить того же человека и в слиток золота. Всем известно, Табиб Кемал, ведь ты немного и волшебник!
Т а б и б К е м а л (возмущенно). Превращать живого человека — в слиток золота?!
В и з и р ь. Да, а что?
Т а б и б К е м а л. Нет, нет! Даже говорить об этом — страшный грех! Да, я немного
В и з и р ь (с усмешкой). Сразу видно, старик, что ты не государственный деятель! Как многие философы, ты, Табиб Кемал, переоцениваешь душу и жизнь человека. О каком грехе ты толкуешь? Выполнив эту просьбу шаха, ты окажешь тем самым и ему лично, и всем его подданным неоценимую услугу. Подумай, ведь в наших темницах томятся тысячи пленных, всевозможного рода проходимцы, сомнительные личности, воры, смутьяны, покушавшиеся на жизнь шах-ин-шаха и жизни нас, его вернейших слуг, и прочие преступники. Да, томятся! А кому от этого польза? Им? Нет. Нам? Тоже.
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. В наших темницах-зинданах, старик, заживо гниют твари, поднявшие руку на шахскую власть! Их надо бы убивать и убивать! Легче содержать огромное войско, чем прокормить всю эту ораву. Одной воды за день они пьют столько, что нужна целая река. Но ведь им и есть иногда тоже что-то надо, согласись, старик. Одно разорение для казны!
В и з и р ь. А если всех этих бездельников превратить в золотые слитки, то, во-первых, они сами избавятся от каждодневных мучений, а во-вторых, в шахской казне вырастут горы золота, отчего наше государство станет еще могущественнее!
Т а б и б К е м а л (взрывается возмущением). Вы оба — не люди! Вы — звери! Вы — шайтаны!
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Ах ты, старый пес! (Бьет Табиба Кемала плетью.)
Т а б и б К е м а л. Шайтаны! Шайтаны! Шайтаны! Но знайте, со дня образования мира, с момента появления человека на земле еще не было такого, чтобы черная сила закабалила людской разум, сделала бы его своим послушным рабом!
В и з и р ь (зло смеется). Хорошо, ты уговорил нас, старик! Мы не будем превращать тебя в послушного раба! Ты сгодишься нам и непослушным! Мы сделаем тебя слепцом с вырванным языком! У Рябого Реджеба большой опыт в подобных операциях. Он набил себе руку на этом. Но твои знания, твоя голова по-прежнему будут служить нам. Мы заставим тебя! (Начальнику стражи.) Эй, Реджеб, хватай этого выжившего из ума старого пса! Проткни ему глаза своим кинжалом! Вырви язык!
Начальник стражи кидается к Табибу Кемалу.
Лекарь хватает желтый кувшин и бьет им начальника стражи по голове. Кувшин разбивается. Визирь приходит на помощь начальнику стражи. Завязывается драка.
Табиб Кемал, изловчившись, вырывается, хватает голубой кувшин, размахивает им.
Т а б и б К е м а л. Не подходите ко мне, шайтаны! Не подходите — или превращу вас в камень!
Визирь бьет палкой по
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (набрасывается на Табиба Кемала, валит его на землю, начинает душить). Смерть ему! Смерть! Он никогда не будет с нами! Смерть упрямцу!
В и з и р ь. Не трать на него силы, Реджеб! Угостим-ка лекаря его же снадобьем! (Поднимает отвалившееся дно голубого кувшина.)
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Осталось что-нибудь?
В и з и р ь. Немного есть. Держи его покрепче!
Начальник стражи и визирь насильно вливают в рот Табиба Кемала остатки зелья, превращающего человека в камень.
Табиб Кемал издает жалобный вопль.
Визирь и начальник стражи отбегают в стороны.
Т а б и б К е м а л. О аллах, холодеет кровь в жилах!.. Я погибаю… Изверги!.. Шайтаны!.. Шай…
Табиб Кемал превращается в валун голубого цвета, похожий очертаниями на человеческое тело.
В и з и р ь. Вот так-то, старый пес!.. Считай, ты попал в яму, которую рыл для другого.
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Жаль, мы остались без волшебного снадобья! (Осторожно поднимает осколки желтого кувшина.) Все сразу же испарилось.
В и з и р ь. Да, это зелье могло бы сослужить нам службу — превратить придурочного шахского сынка Шахина в полного осла! Но ничего! Во всех случаях ему не видать папашиного трона, как своих ослиных ушей! В ближайшее время, Реджеб, мы должны сделать так, чтобы наш солнцеликий переселился к дьяволу в ад. Он это вполне заслужил! И тогда шахом становлюсь я. А ты — моим визирем!
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и. Может, он еще не околел окончательно, этот упрямый старый пес? (Обнажает меч, бьет им по голубому валуну.)
Валун исторгает столб огня.
В и з и р ь (задумывается, после паузы). Какой все-таки волшебной силой обладал этот лекарь! Какими знаниями! Жаль, что мы потеряли его! Поторопились мы, Реджеб! Дураки!
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и (чешет затылок, кивает головой). Что да, то да — погорячились мы, визирь! Но дело сделано. До восхода солнца остается совсем немного. Шах ждет нас. Ждет Мамеда…
В и з и р ь. Да, скорее на коней!
Визирь и начальник стражи поспешно уходят.
Гаснет и вновь загорается свет.
М а м е д в задумчивости стоит перед голубым валуном. В стороне — б е л а я г о л у б к а.
М а м е д (потрясает кулаками). Какая звериная жестокость! Какое гнусное предательство! Бедный Табиб Кемал! Скажи, как можно помочь тебе?