Петербург. История и современность. Избранные очерки
Шрифт:
«В университет я поступил на историческое отделение историко-филологического факультета. [289] <…> В эти годы Петербургский университет переживал новый подъем. Его кафедры были заняты выдающимися учеными, которыми гордилась русская наука. К кому пойти? Кого слушать? Мне хотелось посещать и историков, и философов, и литературоведов своего факультета. И этого казалось мало! Тянуло и на другие факультеты: и к юристам, и к естественникам». [290]
289
Историко-филологический факультет находился в Главном здании университета (Университетская наб., 7).
290
Анциферов Н. П. Из дум о былом. С. 155–156.
В Петербургском университете, в который поступил двадцатилетний Анциферов, было тогда около 10 тысяч студентов. Более половины из них учились на юридическом факультете. С 1906 года универсант мог «совершенно самостоятельно и добровольно выбирать научные дисциплины, по которым должен был слушать лекции и сдавать экзамены». [291] С. Н. Валк, учившийся на историко-филологическом факультете одновременно с Анциферовым, свидетельствует: «При этой системе посещение лекций было необязательно. Обязательными были лишь сдача экзаменов по
291
Егоров И. В. В Петербургском университете // Ленинградский университет в воспоминаниях современников. Т. II. Л., 1982. С. 107.
292
Валк С. Н. Борис Андреевич Романов // Исследования по социально-политической истории России. Л., 1971. С. 8–9.
293
Соболев Г. Л., Тихонов И. Л., Тишкин Г. А. 275 лет Санкт-Петербургскому университету: Летопись 1724–1999. СПб., 1999. С. 248–249.
По мнению современника, «студенческие беспорядки сделались как бы органической принадлежностью нашего учебного строя». [294] Хотя Анциферов не принадлежал ни к одной из политических партий, он принял активное участие в бурном студенческом движении конца 1900-х – начала 1910-х годов: деятельности киевского землячества, [295] протесте против казни испанского республиканца Фердинанда Ферреро осенью 1909 года, похоронах С. А. Муромцева, В. Ф. Комиссаржевской, Л. Н. Толстого, протестах против истязания политзаключенных в каторжных централах, всеобщей студенческой забастовке 1911 года. [296]
294
Гессен И. Внутренняя жизнь // Ежегодник газеты «Речь» на 1914 год. С. 21.
295
Ученик С. А. Венгерова, окончивший историко-филологический факультет в 1911 г., И. В. Егоров вспоминает: «Исключительно велика была в студенческой общественной жизни роль землячеств. Через них Петербургский университет поддерживал самые тесные связи с другими университетами страны. Наиболее активные иногородние студенты информировали своих коллег в родных городах решительно обо всех явлениях политической и местной университетской жизни. Благодаря этому любая наша забастовка, любой протест приобретали, можно сказать, всероссийскую огласку» (Егоров И. В. В Петербургском университете. С. 114.). Осенью 1909 г. в Петербургском университете было 163 землячества, 65 научных кружков, 7 касс взаимопомощи (Яковлев В. П. Студенчество российских университетов в годы реакции (1907–1910) // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 3. Л., 1976. С. 48–55). Анциферов вошел в бюро киевского землячества осенью 1910 г.
296
См.: Круглова З. С. Студенческая забастовка 1911 года // Ученые зап. Московского обл. пед. ин-та им. Н. К. Крупской. История СССР. Т. 135, вып. 8. М., 1964.
«Вспоминая студенческие годы до революции, я должен упомянуть о Jeu de paums [297] – так студенты прозвали старую физическую аудиторию в потемневшем здании из красного кирпича. <…> Здесь, в Jeu de paums, происходили и совещания студенческого актива по подготовке общестуденческих сходок. Здесь же происходили и выборы, и кипела партийная борьба. Здесь происходили и собрания землячеств». [298] Здание, о котором пишет Анциферов, находится за Ректорским флигелем университета (Университетская наб., 9, лит. О), сейчас его занимает кафедра физкультуры. Первоначально строение принадлежало Первому кадетскому корпусу, а в ведение университета перешло в 1867 году. Сначала здесь оборудовали два огромных гимнастических зала (1872–1873 гг., архитектор И. И. Горностаев), позднее в Jeu de paums располагались физические кабинеты и музей уголовного права и древностей. [299]
297
Зал для игры в мяч (франц.).
298
Анциферов Н. П. Из дум о былом. С. 189.
299
Ендольцев Ю. А. Санкт-Петербургский государственный университет. С. 83.
Члены киевского землячества, в которое входили наряду с универсантами (А. Я. Шульгин, Л. Е. Чикаленко, Б. Н. Толпыго, В. Н. Белокопытов, А. Л. Бем, Я. М. Вильчинский, Д. С. Лурье, Н. П. Анциферов) и слушательницы Бестужевских курсов (В. Ф. Белокренец, Л. В. Бублик, Т. В. Букреева, В. А. Корчак-Чепурковская, В. П. Красовская, Т. Н. Оберучева), зачастую встречались и «на четвергах у Тани Оберучевой и Вали Красовской». [300] Бестужевки-киевлянки были подругами и вместе снимали комнату на Васильевском острове. Вспоминая тревожные дни всеобщей студенческой забастовки 1911 года, Анциферов пишет: «Каждый день приносил вести о новых арестах. Таня [Оберучева] работала в центральном органе, который руководил забастовкой, и я, идя утром к ней по Малому проспекту Васильевского острова, ожидал в ее квартире услышать страшную для меня весть об ее аресте». [301] Скорее всего, речь идет о шестиэтажном здании с мансардами (в 1960-х гг. мансарды заменили полным этажом с художественными мастерскими), построенном в 1890-х гг. по проекту арх. М. Ф. Еремеева (Малый пр. В. О., 30/32 / 11-я линия, 62). [302] Это многоквартирный доходный дом был известен в Петербурге под названием «Пекин»: «На углу 11-й линии и Малого проспекта был знаменитый “Пекин” – громадный дом, весь заселенный курсистками и студентами. Он так назывался потому, что внизу был большой чайный магазин». [303] Добавим, что в специально спроектированных помещениях первого этажа «Пекина» кроме чайного магазина располагались мясная и зеленная лавка, молочная торговля, винный погреб, портерная, кухмистерская, магазин готовой обуви и аптека. [304]
300
Анциферов Н. П. Из дум о былом. С. 194.
301
Там
302
Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… С. 129.
303
Щетинская-Цветова Л. К. Облик бестужевки начала века // Санкт-Петербургские высшие женские (Бестужевские) курсы. 2-е изд. Л., 1973. С. 297.
304
Никитенко Г. Ю., Соболь В. Д. Василеостровский район. С. 341.
Из развлечений Н. П. Анциферов вспоминает о поездке с друзьями в Гатчину, где состоялся показательный полет Ж. Леганье на биплане «Вуазен», посещение Коломяжского ипподрома, где демонстрировал свой летательный аппарат Губерт Латам, лодочные прогулки по «Маркизовой луже», катание на вейках на Елагином острове…
Многие страницы воспоминаний Анциферова посвящены «симфонии дружбы-любви» с Татьяной Оберучевой. Зимой 1909/10 года молодые люди вместе бродили по заснеженному Петербургу: «Мы шли по тихим закоулкам между Каменноостровским и Большим проспектами. Белая парча сверкала звездами от яркого света луны. Помню кирху близ Ситного рынка, похожую на ту, что я видел в Троньеме». [305] Сейчас на этом месте сквер. Деревянная лютеранская церковь Св. Марии, построенная на углу Кронверкской и Сытнинской улиц в 1872–1874 годах по проекту В. А. Шретера и И. С. Китнера, была закрыта в 1935 году, а во время блокады разобрана на дрова. [306] После Пасхальной службы 1910 года в Исаакиевском соборе они поехали в Александро-Невскую лавру «встречать весну»: «Мы верили в исключительность нашей судьбы и нашего пути любви». [307]
305
Анциферов Н. П. Из дум о былом. С. 169. Анциферов побывал в Троньеме (Тронхейме) во время своего первого путешествия в Норвегию весной—летом 1908 г.
306
Антонов В. В., Кобак А. В. Святыни Санкт-Петербурга: Историко-церковная энциклопедия: В 3 т. Т. 3. СПб., 1996. С. 250.
307
Анциферов Н. П. Из дум о былом. С. 426.
Вдохновленный примером Т. Н. Оберучевой, которая совмещала занятия на Бестужевских курсах с преподаванием в вечерних смоленских классах для рабочих Невской заставы, Анциферов весной 1910 года «решился начать курс лекций по русской истории рабочим Обуховского завода». [308] Воскресная школа для рабочих на Шлиссельбургском тракте была создана студентами Петербургского университета еще в середине XIX века. Число учащихся в ней достигало 800 человек. [309] «Лекции мои были прерваны отъездом за границу. [310] Почему я к ним не вернулся по возвращении на родину? Мне помешал Эрмитажный кружок». [311]
308
Там же. С. 201.
309
Ленинградский университет в воспоминаниях современников. Т. II. С. 194.
310
Летом 1910 г. Анциферов совершил первую поездку в Швейцарию и Италию.
311
Анциферов Н. П. Из дум о былом. С. 202.
Начало экскурсионного дела в Петербурге связывают с возникшим в 1906 году Обществом народных университетов, экскурсионную комиссию которого возглавлял М. В. Новорусский. [312] В 1908 году в помещении Таврического дворца под руководством профессора А. П. Нечаева открылись педагогические курсы по изучению экскурсионного метода. [313] В ряду этих начинаний был и студенческий Эрмитажный кружок, сыгравший огромную роль в судьбе Н. П. Анциферова.
312
Соловьева З. П. О некоторых особенностях организации экскурсий в России (1905–1914) // «Петербуржец путешествует»: Сб. материалов конф. 2–3 марта 1995 г. СПб., 1995. С. 62–68.
313
Анциферов Н. П. Из дум о былом. С. 437.
«В университете [осенью 1910 г. ] появилось воззвание: студенты приглашались для обсуждения форм культурной работы среди рабочих. <…> Инициатором этого начинания был студент-филолог А. А. Гизетти. На его призыв откликнулась небольшая группа студентов. Гизетти предложил собравшимся заняться изучением Эрмитажа для того, чтобы водить экскурсии рабочих. <…> В Эрмитажный кружок записались лишь несколько студентов. Мы условились встретиться на квартире Гизетти». [314]
314
Там же. С. 202–203.
Организатор кружка Александр Алексеевич Гизетти (1888–1938) жил тогда вместе с родителями в доме, где в 1980 году открылся Музей-квартира А. А. Блока (ул. Декабристов, 57 / наб. р. Пряжки, 24). [315] Здесь, «у морских ворот Невы» (А. Ахматова), поэт поселился в июле 1912 года. На призыв А. А. Гизетти вместе с Анциферовым откликнулись студенты историко-филологического факультета А. П. Смирнов, М. А. Георгиевский, А. В. Шмидт, А. Э. Серебряков, А. В. Тищенко. Позднее к кружку примкнули Л. Е. Чикаленко, Ф. А. Фьельструп и Г. А. Бонч-Осмоловский, а также бестужевки Т. Н. Оберучева, В. П. Красовская, В. В. Табунщикова, Е. О. Флеккель, Т. С. Стахевич, В. М. Михайлова, М. М. Левис, Л. Ф. Завалишина. «Подобно тому, как наша земляческая общественность привела к тесной дружбе многих сочленов и даже породила ряд браков, так и в нашем Эрмитажном кружке зародились крепкие связи, связи на всю жизнь. Наша работа в чудесном музее-храме, наши собрания в студенческих комнатах то у одного, то у другого породили отношения, далеко уводившие нас за пределы культурно-просветительной работы, в которой мы видели одну из форм подготовки революции». [316] Совместно готовясь к экскурсиям по Эрмитажу для рабочих, солдат, учителей, друзья нередко собирались на квартире Т. С. Стахевич (Дровяной пер., 4). [317] «Так зародилось в старом Петербурге, в студенческой среде, то экскурсионное дело, которое получило такой размах после революции». [318]
315
Весь Петербург на 1910 год: Адресная и справочная книга г. Петербурга. СПб., 1910.
316
Анциферов Н. П. Из дум о былом. С. 205.
317
Там же. С. 209.
318
Там же. С. 205.