Петербург. История и современность. Избранные очерки
Шрифт:
Однако вернемся на двадцать лет назад, когда жизнь на новом месте только налаживалась. В середине 1920-х годов деятельность Анциферова была исключительно интенсивной. После недолгого заведования кафедрой истории средних веков во Втором педагогическом институте им. Н. А. Некрасова (Малая Посадская ул., 26) он руководит семинарием на литературном факультете Института истории искусств (Исаакиевская пл., 5). После закрытия в сентябре 1924 года Экскурсионного института становится научным сотрудником Центрального бюро краеведения (ЦБК), организации, возглавлявшей в 1920-х годах краеведческую работу в стране. Петроградское (Ленинградское) отделение ЦБК занимало часть помещений Российской академии истории материальной культуры в Мраморном дворце (ул. Халтурина, 5). По поручению ЦБК он выезжает в провинцию для ознакомления с работой краеведческих организаций в Ростове Великом, Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде, Владимире, Туле, Рязани, Курске, Витебске, Твери, Калуге, Смоленске, Орле, Воронеже, читает лекции, участвует в конференциях. И надо прибавить активную работу в Обществе
343
Конечный А. М. Общество «Старый Петербург – новый Ленинград». 1921–1938 // Музей. 1987. № 7; Блинов А. М. Подвижники отечественной истории // Петербургские чтения-97. СПб., 1997. С. 193–196.
В 1920-х годах Анциферов подготовил и опубликовал свыше 40 работ. [344] Наиболее известные из них – «Душа Петербурга» и «Петербург Достоевского» – вышли в свет соответственно в 1922 и 1923 годах в издательстве «Брокгауз – Ефрон», которое с 1889 года размещалось в доме 6 по Прачечному переулку. [345] Сотрудничество Анциферова с этим издательством началось еще до революции, когда он получил заказ написать несколько статей для «Нового энциклопедического словаря». Статьи, к сожалению, не были опубликованы, так как после выхода в 1916 году 29-го тома издание прекратилось.
344
Добкин А. И. Н. П. Анциферов: Материалы к биобиблиографии. С. 19–21.
345
Баренбаум И. Е., Костылева Н. А. Книжный Петербург– Ленинград. Л., 1986. С. 254–255.
Краеведческое движение, как и многие другие живые начинания того времени, было раздавлено в конце 1920-х годов. Среди жертв борьбы с «вредительством на историческом фронте» оказался и Анциферов.
Впервые его арестовали в 1925 году и без предъявления обвинения выслали в Сибирь, но вскоре освободили благодаря хлопотам друзей. В декабре 1928 года были арестованы А. А. Мейер, К. А. Половцева и другие участники кружка «Воскресенье». «На Вербной неделе (в апреле 1929 года. – А. М.) я получил приглашение явиться в ГПУ на Гороховую. Перед явкой, простясь с семьей, я заехал к И. М. Гревсу. <…> После допроса я был арестован и отправлен в Дом предварительного заключения (ДПЗ), где я был заключен по 3-му разряду в камеру № 22». [346] Анциферов упоминает здесь здание Петербургского градоначальства (Гороховая ул., 2), где с декабря 1917 г. находилась ВЧК, а затем (до постройки «Большого дома» на Литейном пр., 4) – Ленинградское ОГПУ. Местом его заключения стал ДПЗ на Шпалерной ул., 25, следственная «образцовая» тюрьма, построенная в 1871–1875 годах по проекту архитектора К. Я. Маевского.
346
Анциферов Н. П. Из дум о былом. С. 327–328.
Постановлением Коллегии ОГПУ от 22 июля 1929 года приговорен по статье 58/11 к трем годам лагерей. Срок начал отбывать в знаменитых Соловецких лагерях особого назначения, где едва не был расстрелян по внутрилагерному делу. Там же настигла его весть о смерти жены от туберкулеза – дети осиротели. Летом 1930 года Анциферова этапировали из Соловков в Ленинград для нового следствия по делу Академии наук. [347] «Судьба привела меня в ту же камеру № 22, в которой я сидел по делу „Воскресенья“. Я был поражен возросшей теснотой в камере. Надеяться получить койку было невозможно». [348] В 1931 году подследственного дважды переводили из ДПЗ в «Кресты» (Арсенальная наб., 7). Анциферов вспоминает о встрече в начале 1950-х годов с профессором Б. М. Энгельгардтом: «Он сказал, немного смущаясь: „Мне хотелось проверить одну догадку. Я сидел в ДПЗ в одиночке и там прочел надпись:
347
См.: Перченок Ф. Ф. Академия наук на «великом переломе» // Звенья: Ист. альманах. Вып. 1., М. 1991. С. 163–235: Академическое дело 1929–1931 гг. Вып. 1. СПб., 1993.
348
Анциферов Н. П. Из дум о былом. С. 350.
„Эту запись сделали Вы?“ – „Да, я“. И немного позднее, в 1956 г. в Дубултах, один филолог спросил меня о том же. В то время, когда он сидел в „Крестах“, ему сказали, что всех заинтересовала надпись, сделанная на окне Анциферовым. Это были те же слова». [349]
349
Там же. С. 398.
Со сроком, увеличенным до 5 лет, Анциферова отправили на строительство Беломоро-Балтийского канала. «По зачетам» ему удалось выйти из Белбалтлага летом 1933 года. «Возвращаясь после долгих и страшных лет разлуки в день моего рождения 12 августа 1933 года, посетив первым делом кладбище (Смоленское кладбище, где покоились бабушка, жена и дети Анциферова. – А. М.), я со Светиком поднялся на 3-й этаж к Гревсам, как в отчий дом. <…> Отворил Иван Михайлович и обнял меня. И я тотчас вспомнил „Блудного сына“ Рембрандта». [350] Речь идет о квартире И. М. Гревса, который с 1924 года жил на 9-й линии В. О., 48, кв. 15.
350
Там же. С. 394–395, 406.
«Пора в Детское Село, в мой дом. <…> Меня устроили в бывшей детской. Выступавшая печь разделяла ее на две половины. В одной стояла тогда кровать Светика, в другой – Танюшина». [351] Мать Николая Павловича умерла в марте 1933 года, так и не дождавшись возвращения сына из лагеря. Детей опекала сестра покойной жены – Анна Николаевна Оберучева.
Как и в былые времена, вокруг Анциферова стали собираться люди, возникли новые общественные начинания. По совету друзей, опасавшихся нового ареста, в 1934 году он перебрался в Москву, где ему нашлась работа в Коммунальном музее (ныне – Музей истории и реконструкции Москвы). В том же году его второй женой стала София Александровна Гарелина, с которой он был знаком с начала 1920-х годов. «Так началась моя московская жизнь». [352]
351
Там же. С. 395.
352
Там же. С. 397.
Этот, заключительный период биографии Анциферова, включающий работу над книгами «Вокруг Герцена» и «Летопись жизни и творчества А. И. Герцена» для издательства «Academia», новый арест осенью 1937-го, Бутырскую и Таганскую тюрьмы, этап на Дальний Восток, освобождение из лагеря и возвращение в Москву в конце 1939 года, многолетнюю службу в Государственном литературном музее, работу над воспоминаниями, начатую в уссурийском лагере еще в декабре 1938 года и прерванную смертью в Москве 2 сентября 1958 года, – тема отдельного исследования, которое впереди.
Питирим Сорокин в Петербурге-Петрограде
Значительная часть жизни крупнейшего социолога XX века Питирима Александровича Сорокина (1889–1968) связана с Петербургом—Петроградом. Здесь он жил около пятнадцати лет, был студентом, а затем профессором университета, стал ученым и политическим деятелем, опубликовал свои первые сочинения. [353]
Родился будущий руководитель социологического факультета Гарвардского университета (США) 23 января 1889 года в с. Турья Яренского уезда Вологодской губернии (ныне – территория Республики Коми), в семье ремесленника. В Хреновской церковно-учительской семинарии рано осиротевший Питирим изучал не столько богословие, сколько революционную литературу. В 1906 году семнадцатилетний семинарист был впервые арестован и дальнейшее образование получал в тюрьме города Кинешмы, откуда вышел убежденным социалистом-революционером.
353
Дойков Ю. Питирим Сорокин. Человек вне сезона. Биография. Т. 1 (1889–1922). Архангельск, 2008.
Осенью 1907 года Сорокин впервые приехал в Петербург и остановился у своего земляка, Федора Николаевича Коковкина. Вскоре молодой человек поступил репетитором в семью конторского служащего Центральной электростанции, поселившись в одной комнате со своими учениками – гимназистами первого класса. Одновременно занимался на общеобразовательных курсах А. С. Черняева (Татарский пер., участок дома № 3–5; здание не сохранилось), где сблизился с профессором Каллистратом Фалалеевичем Жаковым (1866–1926). Выдающийся коми этнограф, философ и писатель, Жаков преподавал не только на Черняевских курсах, но и в Петербургском университете. В дальнейшем учитель и ученик стали близкими друзьями. В течение десяти лет Питирим Сорокин был постоянным посетителем дома Жаковых. Именно здесь он познакомился со слушательницей Бестужевских курсов Еленой Петровной Баратынской (1894–1975), которая в 1917 году стала его женой.