Петербург
Шрифт:
Странные, весьма странные, чрезвычайно странные свойства!
НАША РОЛЬ
Петербургские улицы обладают несомненнейшим свойством: превращают в тени прохожих; тени же петербургские улицы превращают в людей.
Это видели мы на примере с таинственным незнакомцем.
Он, возникши, как мысль, в сенаторской голове, почему-то связался и с собственным сенаторским домом; там всплыл он в памяти; более же всего упрочнился он на проспекте, непосредственно следуя за сенатором в нашем скромном рассказе.
От перекрестка до ресторанчика
Обследуем теперь его душу; но прежде обследуем ресторанчик; даже окрестности ресторанчика; на то есть у нас основание; ведь если мы, автор, с педантичною точностью отмечаем путь первого встречного, то читатель нам верит: поступок наш оправдается в будущем. В нами взятом естественном сыске предвосхитили мы лишь желание сенатора Аблеухова, чтобы агент охранного отделения неуклонно бы следовал по стопам незнакомца; славный сенатор и сам бы взялся за телефонную трубку, чтоб посредством ее передать, куда следует, свою мысль; к счастию для себя, он не знал обиталища незнакомца (а мы же обиталище знаем). Мы идем навстречу сенатору; и пока легкомысленный агент бездействует в своем отделении, этим агентом будем мы.
Позвольте, позвольте...
Не попали ли мы сами впросак? Ну, какой в самом деле мы агент? Агент есть. И не дремлет он, ей-богу, не дремлет. Роль наша оказалась праздною ролью.
Когда незнакомец исчез в дверях ресторанчика и нас охватило желание туда воспоследовать тоже, мы обернулись и увидели два силуэта, медленно пересекавших туман; один из двух силуэтов был довольно толст и высок, явственно выделяясь сложением; но лица силуэта мы не могли разобрать (силуэты лиц не имеют); все же мы разглядели: новый, шелковый, распущенный зонт, ослепительно блещущие калоши да полукотиковую шапку с наушниками.
Паршивенькая фигурка низкорослого господинчика составляла главное содержание силуэта второго; лицо силуэта было достаточно видно: но лица также мы не успели увидеть, ибо мы удивились огромности его бородавки: так лицевую субстанцию заслонила от нас нахальная акциденция2б (как подобает ей действовать в этом мире теней).
Сделав вид, что глядим в облака, пропустили мы темную пару, пред ресторанною дверью та темная пара остановилась и сказала несколько слов на человеческом языке.
– "Гм?"
– "Здесь..."
– "Так я и думал: меры приняты; это на случай, если бы вы его мне не показали у моста".
– "А какие вы приняли меры?.."
– "Да я там, в ресторанчике, посадил человека".
– "Ах, напрасно вы принимаете меры! Я же вам говорил, говорил: сто раз говорил..."
– "Простите, это я из усердия..."
– "Вы бы прежде посоветовались со мной... Ваши меры прекрасны..."
– "Сами же вы говорите..."
– "Да, но ваши прекрасные
– "Гм..."
– "Что?.. Ваши прекрасные меры - перепутают все..."
Пара прошла пять шагов, остановилась; и опять сказала несколько слов на человеческом языке.
– "Гм!.. Придется мне... Гм!.. Пожелать теперь вам успеха..."
– "Ну какое же может быть в том сомнение: предприятие поставлено, как часовой механизм; если б я теперь не стоял за всем этим делом, то, поверьте мне дружески: дело - в шляпе".
– "Гм?"
– "Что такое вы говорите?"
– "Проклятый насморк".
– "Я же о деле..."
– "Гм..."
– "Души настроены, как инструменты: и составля ют концерт - что такое вы говорите? Дирижеру из-за кулис остается взмахивать палочкой. Сенатору Аблеухову издать циркуляр, Неуловимому же предстоит..."
– "Проклятый насморк..."
– "Николаю Аполлоновичу предстоит... Словом: концертное трио, где Россия - партер. Вы меня по нимаете? Понимаете? Чтб же вы все молчите?"
– "Послушайте: брали бы жалованье..."
– "Нет, вы меня не поймете!"
– "Пойму: гм-гм-гм - положительно не хватает платков".
– "Что такое?"
– "Да насморк же!.. А зверь - гм-гм-гм - не уйдет?"
– "Ну, куда ему..."
– "А то брали бы жалованье..."
– "Жалованье! Я служу не за жалованье: я артист, понимаете ли, артист!"
– "Своего рода..."
– "Что такое?"
– "Ничего: лечусь сальной свечкой".
Фигурка повынимала иссморканный носовой платок и опять чмыхала носом.
– "Я же о деле! Так-таки передайте им, что Николай Аполлонович обещание дал..."
– "Сальная свечка прекрасное средство от насморка..."
– "Расскажите им все, что вы слышали от меня: дело это поставлено..."
– "Вечером намажешь ноздрю, утром - как рукой сняло..."
– "Дело поставлено, опять-таки говорю, как часов..."
– "Нос очищен, дышишь свободно..."
– "Как часовой механизм!.."
– "А?"
– "Часовой, черт возьми, механизм".
– "Заложило ухо: не слышу".
– "Ча-со-вой ме-ха-..."
– "Апчхи!.."
Под бородавкою загулял вновь платочек: две тени медленно утекали в промозглую муть. Скоро тень толстяка в полукотиковой шапке с наушниками показалась опять из тумана, посмотрела рассеянно на петропавловский шпиц.
И вошла в ресторанчик.
И ПРИ ТОМ ЛИЦО ЛОСНИЛОСЬ
Читатель!
"Вдруг" знакомы тебе. Почему же, как страус, ты прячешь голову в перья при приближении рокового и неотвратного "вдруг?" Заговори с тобою о "вдруг" посторонний, ты скажешь, наверное:
– "Милостивый государь, извините меня: вы, должно быть, отъявленный декадент".
И меня, наверное, уличишь в декадентстве.
Ты и сейчас предо мною, как страус; но тщетно ты прячешься - ты прекрасно меня понимаешь; понимаешь ты и неотвратимое "вдруг".