Петербургская драматургия. Ежегодник 2022
Шрифт:
Затемнение
АВТОР. Спасо-Переображенский собор был рядом с домом. Этот единственный в городе храм, который ни на день не закрывался в советское время. Всю блокаду в нем тоже шли службы. А в подвале собора располагалось бомбоубежище.
Возникают очертания иконостаса. Томочка стоит у иконы Божьей Матери и внимательно вглядывается в нее. К ней подходит мать.
ФРОСЯ. Вот ты где! А я тебя обыскалась! Нельзя, так поступать, Томочка!
СВЯЩЕННИК (подходит).
ФРОСЯ. Так я и не ругаю…
СВЯЩЕННИК. Как девочку зовут?
ФРОСЯ. Тамара. Томочка.
СВЯЩЕННИК. Я вас с Томочкой в бомбоубежище виде пару раз, а вот в храме – ни разу.
ФРОСЯ. Так мы… мы и не ходим в храм…
СВЯЩЕННИК. Жаль… А девочка ваша пришла. Значит, запала в нее искра Божья. Я так и звать ее буду теперь – Искра Божья. (Томочке.) Если захочешь что-то спросить, подходи, спрашивай, не стесняйся. (Отходит.)
ТОМОЧКА (смотрит на икону Богородицы). Какая красивая!
ФРОСЯ. Пойдем домой, Томочка?
ТОМОЧКА. Постоим еще немножко. Это Богородица?
ФРОСЯ. Богородица.
ТОМОЧКА. Я у Богородицы попрошу, чтобы война скорее закончилась, чтобы тетя Дуся не болела, а папа живой вернулся… Как у Богородицы надо попросить?
ФРОСЯ. Как чувствуешь, так и проси…
Затемнение.
АВТОР. Ближе к лету отец навострился ловить рыбу на Крестовском острове близ стадиона имени Кирова. Этого стадиона, увы, уже не существует. На его месте красуется похожая на летающую тарелку Газпром Арена.
Возникают очертания невского берега. Олег и парень помладше стоят у края воды. У парня удочка. У Олега удочка и сачок.
ПАРЕНЬ. Отойди! Всю рыбу распугаешь!
ОЛЕГ. На что ловишь?
ПАРЕНЬ. Не скажу!
ОЛЕГ. Я на поденку. На жучков.
ПАРЕНЬ. Я на мормышку.
ОЛЕГ. На какую еще мормышку?
ПАРЕНЬ. На такую! Красную нитку к крючку привязал!
ОЛЕГ. И много наловил?
ПАРЕНЬ. Ничего… Я первый раз.
ОЛЕГ. Так учись. (Берет сачок, ловит им мелкую рыбешку.)
ПАРЕНЬ. У меня тоже сачок дома есть.
ОЛЕГ. Смотри, сколько мелочи. (Поддевает рыбу сачком.)
ПАРЕНЬ. Дай поближе разгляжу. (Достает рыбку из сачка, хочет ее съесть.).
ОЛЕГ. Не тяни в рот, поранишься!
ПАРЕНЬ. С чего это?
ОЛЕГ. Она колючая.
ПАРЕНЬ. Действительно колется!
ОЛЕГ. Еще бы! Она так и называется – колюшка.
ПАРЕНЬ. А как же ты ее ешь?
ОЛЕГ. Мать в мясорубке прокручивает. Потом жарит. Почти как рыбные котлеты получается…
Затемнение
АВТОР. Маленькая рыбка, не больше четырех сантиметров в длину. На спине три колючки.
Возникают очертания комнаты в ленинградской квартире. Томочка достает из нижней части буфета иконы, завернутые в белую материю.
ФРОСЯ. Зачем ты иконы достала?
ТОМОЧКА. Посмотреть. (Разворачивает икону.) Это что за икона?
ФРОСЯ. Спас Вседержитель.
ТОМОЧКА (разворачивает другую икону). Эти дяденьки кто?
ФРОСЯ. Это Петр и Павел.
ТОМОЧКА. Зачем ты их в буфете прячешь?
ФРОСЯ. Не те были времена, чтобы иконы в комнате держать. Вот ты пионерка. А если бы учительница узнала, что у нас иконы висят? Она бы ругать меня стала.
ТОМОЧКА. Я не скажу.
ФРОСЯ. Знаю, что не скажешь. Ты взрослая уже. Но иконы лучше уберем от греха подальше…
ТОМОЧКА. Ты веришь в Бога мама?
ФРОСЯ. Человеку надо во что-то верить…
ТОМОЧКА. Ты прямо скажи!
ФРОСЯ. Я верю в Бога. В Победу верю. А вот в коммунизм… Честно тебе скажу, не очень мне в него верится. Ты только в школе об этом не вздумай рассказывать!
Затемнение
АВТОР. Эти иконы так и хранились у бабушки в буфете за банками с крупами и мешочком с белыми сухарями, где однажды в детстве я их случайно обнаружил. После ее смерти мама мне рассказала, что эти несколько икон, бабушка забрала с собой, когда они вместе с дедом бежали от раскулачивания из деревни. Как и бабушка, мама хранила их в шкафу завернутыми в тряпочку. После маминой смерти я отнес их в церковь.
Возникают очертания комнаты в ленинградской квартире. Окна расшторены, светит солнце. Мать Олега в бархатном вечернем платье стоит у зеркала. Входит Олег.
ОЛЕГ. Ух ты! Давно ты не надевала это платье.
МАТЬ. Висит оно на мне. Но если с этим пояском… Как ты думаешь?
ОЛЕГ. Куда это ты собралась?
МАТЬ. В филармонию. Сегодня премьера симфонии Шостаковича.
ОЛЕГ. У тебя есть билет?!
МАТЬ. Нет. Обещали достать…
ОЛЕГ. И что?
МАТЬ. Двойная пайка хлеба и баночка керосина в придачу…
ОЛЕГ. Ого!
МАТЬ. Где же я им хлеб и керосин возьму? Я им Эфрона и Брокгауза предложила.
ОЛЕГ. Да ну! Не захотели?
МАТЬ. Может, и к лучшему… Шостаковича мы по радио послушаем. А платье я все равно решила надеть.
ОЛЕГ. Чтобы радио слушать?
МАТЬ. А что? Скоро ли еще попаду на концерт? Садись. Сейчас начнется трансляция. Интересно, там в зале и люстру зажгут?
ОЛЕГ. А как же!
(Олег и мать садятся на стулья напротив тарелки радио.)
МАТЬ. А ты не хочешь белую рубашку надеть, Олег?