Петербургский пленник
Шрифт:
– Блистательный виконт! Сэр! Наш император полагает, что Вас тоже очень беспокоят те события, что разразились полгода назад на Североамериканском континенте. На наш взгляд антагонизм противоборствующих сторон очень глубок. Северные штаты Америки заполоняют год от года толпы авантюристов из разных стран Европы, одержимые демократизмом самого низшего разряда. В то же время в южных штатах давно поселились благонамеренные граждане, плантаторы, которые (как нам кажется) мало чем отличаются от ленд-лордов Англии или помещиков России (при этих словах Пальмерстон чуть ощутимо кивнул).
– Ты, Митя, блестящий оратор!
– говорил, выходя на улицу Уайтхолл, Адлерберг.
– Я сам заслушался. От этой сухой воблы я, честно признаюсь, ничего хорошего не ожидал. И вдруг обещание сотрудничества и непременной отправки флота после акта об отмене рабства! А Луи Бонапарт еще пожалеет о своей инертности....
– После отмены рабства французы первыми кинутся южанам на помощь, иначе самые вкусные контракты на поставку хлопка будут у британцев. Но плантаторы эти - кровопийцы похлеще наших помещиков. Упрутся рогом и не выпустят ниггеров из узды.... Так что в Париже и Лондоне мы рвали цветочки, а с ягодками могут быть проблемы....
– Ладно, то будет впереди, а сейчас мне срочно надо подкрепиться. После чего в театр не пойдем (ну его!), а сразу маршрутируем к девкам. И не возражай, иначе наша дружба врозь!
Вы бывали в современных домах свиданий? Тем, кто бывал, мне добавить, в сущности, будет нечего: разве что упомянуть, что девы 19 века подмывались в тазу, а не посредством биде. Пришедшие сюда в первый раз много чему удивлялись, причем удивление это было со знаком минус. Судите сами: набор девушек ограниченный (от 5 до 10), у большинства вид, как ни следи за собой, "бывалый", хотя всегда есть две-три совсем молоденькие фифы, спрос на которых очень велик. И вульгарны они, вульгарны, знатоков Диккенса и Шелли среди них нет.
Поэтому следуя за графом в кильватере, Митя не собирался во всем ему потакать, а дождавшись его уединения с выбранной цыпочкой, отсидеться по-тихому где-нибудь в баре, - что для хозяйки тоже хлеб, по тройной цене-то....
Вертеп, выбранный Адлербергом, находился в Ковент-Гардене. Они заплатили неизменной мадам вступительный взнос и прошли в бар, где стали выбирать алкогольный напиток. Дмитрий вдруг вспомнил, что читал про афродизиаки, и сказал графу:
– Закажи по рюмке абсента, только крепкого. Он укрепляет мужскую силу.
– Точно? Это в Америке выяснили?
– В Алжире, французские солдаты. Арабки просто выли под ними....
– Чего ты только не знаешь. Но смотри, проверить это будет просто....
Не успели они пригубить рюмки, как к ним подошли две разряженные в пух и прах девицы с просьбой:
– Милорды, угостите нас абсентом! Очень просим!
– Может быть, шампанским?
– галантно предложил Адлерберг.
– Нет, именно абсентом. Нам от него так хочется понежиться с мужчинами.....
Когда все было уже договорено (в том числе оплата дамских услуг) и пора было вести путан в номер, Дмитрий словчил: сморщил лицо, чуть согнулся и шепнул графу, что у него расстроился желудок. И добавил, что присоединится к ним позже.
–
– сделал зверскую рожу граф. Митя махнул рукой и бочком посеменил в туалет.
Минут через пять он осторожно выглянул, графа не обнаружил и вскоре сидел с кружкой горячего глинтвейна в глубоком кресле, спиной к номерам.
– Что, спрятался?
– прозвучал рядом презрительный женский голос.
Лазарев посмотрел вверх и вбок и увидел нависшую над ним долговязую рыжеватую девицу в непривычно коротком (чуть ниже колен) платье, лишенном обрыдлых его глазу рюшек и лент.
– Спрятался, - вдруг кивнул он.
– Не понравились мне твои подружки.
– Они вовсе мне не подружки, - спокойно сказала девица и, подвинув с необычной силой соседнее кресло, уселась в него лицом к Мите.
– Я в баре работаю, мойщицей.
– А сейчас у тебя обеденный перерыв, - предположил Митя.
– Нет, просто клиентов пока нет.
– Ну, а подработкой ты занимаешься?
– в упор спросил Митя.
– В постели? Иногда, когда вижу перед собой симпатичного, не наглого милорда.
– И я на такого похож?
– Похож, - вздохнула девица.
– Жаль, что ты не в настроении.... А у тебя рыжие девушки были?
– Нет, - сказал Митя, изображая сожаление, но вдруг, и правда, пожалел.
При ближайшем рассмотрении у девицы кроме красноватых волос и очень белой кожи с разрозненными конопушками оказались правильные черты лица: прямой нос с изящным вырезом ноздрей, в меру полные, чувственные губы и яркие зеленые глаза с чистыми белками, которые сейчас были полны лукавства:
– Что, я тебе все-таки понравилась?
– Да, - сказал Митя внезапно охрипшим голосом.
– И ты хочешь пригласить меня в номер?
– Нет, - сказал Митя и вдруг его осенило: - Нет. Мне хочется с тобой спеть. Ты поешь?
– Пою иногда. Обычные песенки.
– Я тоже предпочитаю обычные. Но делаю из них совсем необычные. Поверь.
Глава четвертая, в которой герой поет, воюет и флиртует
В следующие полчаса случайные знакомые развили бурную деятельность. Откуда-то была принесена гитара (конечно, шестиструнная), Митя настроил ее под свой голос и стал тихонько подбирать мелодию марочной песни "Аббы" - феноменальной "Мани", одновременно вспоминая слова (пел же ведь многократно, куда они вдруг подевались?). Но вот все наладил и стал теперь обучать песне мойщицу Дженни, голос которой (слава богу) оказался в масть шлягеру.
Наконец репетиция их завершилась, песню можно было озвучить на публике. И где она? Несколько неразобранных девиц, пара неопределившихся господ и бармен Фредди.... Ну и черт с ним, главное само звучание.... Как то себя проявит Дженни?
Он стал тихо наигрывать мелодию, а Дженни взяла поднос и заскользила с ним по залу, от персонажа к персонажу, приговаривая быстро: - Мани, мани, мани, мани, мани, мани....
Ей, конечно, никто никаких денег не дал, но Митя восхитился (то, что надо!) и заиграл резко, а дева запела: