Петербургский сыск. 1874 – 1883
Шрифт:
– Какие ваши выводы, любезный Иван Дмитрич?
– Я уверен, что преступник был один…
– Один? – С иронией в голосе перебил судебный следователь. – А разгром?
– Неужели вы не заметили, что здесь на столе, обычная инсценировка. Кто ж в здравом рассудке будет крушить мебель, когда можно брошенным топором, который мы нашли на третьем этаже, спокойно, без суеты и спешки взломать любой мебельный замок, не создавая большого шума. Теперь мы так и не увидели тел хозяев, хотя крови много разбрызгано. Где они?
– В подвале, –
– В подвале?
– Да.
– Но я не видел следов волочения?
– Ага! – Поднял палец вверх Никольский. – Это подтверждает, что преступник был не один, один за руки, другой за ноги и вот следов волочения нет.
– Не буду вас переубеждать, каждый останется при своём, – снисходительно улыбнулся Путилин. – Так, где, господа, убиенные?
– А кто о них говорил? – Опять вставил судебный следователь.
– Иван Алексеевич, если бы было простое ограбление, то я думаю, Василий Александрович обошёлся в следствие без нашего участия, так?
– Так.
– Ну, а если здесь убитый и не один, то… – И повернул лицо в сторону пристава.
– Вы правы, хозяин, господин Фролов и его жена отнесены преступником или преступниками в подвал. Прошу за мной.
По дороге пристав пояснил, что подвал разделён на две неравные части. В одной, большей по размеру располагался ледник и хранились продукты, вторую, малую, хозяин перестроил под винный погреб. Господин Фролов оказался большим любителем вина и поэтому выписывал сей виноградный нектар из Франции, Италии и Германии. Когда же обнаружен слугами разгром дома, то сразу же вызвана полиция и по прибытии обнаружены тела хозяина и его жены.
– Вы сами всё увидите, – отмахнулся пристав от вопроса, в каком виде найдены убитые.
Господин Фролов лежал у самого входа в подвал. Голова выгнута назад, буд—то бородой указывал дорогу, руки связаны за спиной розовой лентой. Путилин присмотрелся и только хмыкнул, скорее всего лента от одной из шляпок жены, порванная рубашка свидетельствовала, что Фролов не просто отдал жизнь, а защищал её. Десяток дырок на шелковом полотне говорили, что преступник обозлился и не помня себя бил хозяина в грудь, спину, бока.
Наталья Ивановна Фролова лежала у дальней стены, прислонённая спиной к каменной кладке. Глаза открыты, на лице ни тени испуга, словно смерть её застала внезапно. Впереди на платье ни капли крови, рана оказалась на спине и Путилин прикинул, что удар нанесён, если можно так сказать, мастерски. Хозяйка не почувствовала боли, умерла почти мгновенно. И видите, в каком положении она оставлена?
Никольский кивнул головой.
– Я смею предположить, – продолжил Иван Дмитриевич, – убийца принёс женщину на плече и сбросил мешком у стены, а это говорит, что он был один.
– Но ведь лестница узкая, неудобно нести двоим?
– Хорошо, Иван Алексеевич, следствие
– Согласен, – выдохнул судебный следователь, имевший собственный взгляд на каждое высказанное предположение Путилиным, – но Фролов?
– Пока ничего сказать не могу, – склонился над телом хозяина, лежащего на спине. – Так, – наконец соизволил произнести Иван Дмитриевич, – убит тоже одним ударом, остальные нанесены спустя некоторое время, об этом говорит отсутствие большого количества крови в комнатах и здесь, да и видите, как нанесены удары? сверху вниз, в это время Фролов был мёртв. Но об этом лучше нам расскажет врач.
– У вас есть соображения по делу?
– Пока нет, – Путилин снова умолк, – то, что убийца был один. Я вам уже сказал, весь этот разгром только попытка ввести нас в заблуждение, мол, целая шайка здесь побывала. И последнее, преступник знал расположение комнат в доме и господ Фроловых.
– Значит, получается родственники, близкие знакомые…
– И слуги, – дополнил начальник сыскной полиции.
– И слуги, – повторил в раздражении судебный следователь.
– Благодарю, – склонил голову в поклоне Иван Дмитриевич, потом обратился к приставу, – Василий Александрович, с вашего позволения я оставлю вас и пройду по дому, ещё раз осмотрюсь.
– Иван Дмитрич, – в голосе пристава послышались нотки обиды, – смотрите, сколько вам надо.
Когда начальник сыскной полиции вышел, Никольский произнёс:
– Не тот Путилин, что прежде, – и увидев укоризненный взгляд Звержинского, пояснил. – Хватку теряет наш захваленный начальник.
Иван Дмитриевич решил пройти по дому в одиночестве, чтобы никто не мешал пустыми замечаниями, отвлекающими внимание.
Начал с первого этажа, со столовой.. На самом деле, разложенное на столе напоминало театральный реквизит, сейчас войдут актёры и сыграют пиеску из жизни преступников. Разлитое вино, стаканы, разорванное руками мясо, хлеб, куски сыра и ни на одном не оставлено следа зубов. Не могли же злоумышленники глотать куски целиком?
– Любезный, – обратился Путилин к слуге, – вино всегда находится в шкапе столовой?
– Никак нет. В винном погребе.
– Мясо, хлеб?
– На кухне.
– Понятно, скажи—кА, любезный, по какой—такой причине господин Фролов отпустил вас всех до утра?
– Не могу знать.
– Ранее была такая щедрость от хозяина?
– Честно говоря, не припомню, хотя я при господине Фролове только шестой месяц.
– Кто до тебя прислуживал?
– Не знаю, с предшественником не знаком.