Петербургский сыск. 1874 – 1883

Москвин Игорь Владимирович

– Да, я прошу простить за вторжение в интимную сторону ваших отношений, но речь идет о судьбе некоего господина, который препятствовал вашему счастью.

– К Вашему сведению, – граф Прозоровский пронзил Путилина заинтересованным взглядом, – у каждого из нас хватает недоброжелателей. Так о ком из них идет речь?

– О господине Комарове, – Иван Дмитриевич старался каждого окинуть взглядом, стараясь угадать охватившие присутствующих чувства.

– Боже мой, – наигранно воскликнула госпожа Новосельцева, – что же случилось с вышеуказанным

господином?

Ни у кого ни лице не промелькнула искра заинтересованности судьбой секретаря Духовной Консистории.

– Он пропал, – без всякой интонации произнёс Путилин.

– Пропал? – повторила Глафира Нистратовна, а у самой промелькнули в глазах озорные искорки.

– Увы, пропал, – начальник сыскной полиции развел руками, – приехал, видите ли, к месту службы и подле самых дверей, взял и пропал, как нос господина Ковалева.

– Простите, чей нос? – нахмурил лоб господин Новосельцев.

– Серж, – повысила голос Глафира Нистратовна, по всей видимости привыкшая одергивать своего не очень образованного мужа, как иногда говорила своим наперсницам. То только сжал в раздражении губы.

– В одно прекрасное утро проснувшийся майор Ковалев, – Иван Дмитриевич смотрел только на Новосельцева, – обнаружил, что его собственный нос исчез и начал жить своей жизнью, так повествуется в сочинении литератора Гоголя.

– Как я полагаю, – граф Прозоровский перебил Путилина, – вы пришли не рассказывать нам о сочинениях литераторов, а с более определенной целью.

– Совершенно верно, – наклонил голову в знак согласия, – у меня совершенно другие цели.

– Мы вас слушаем и давайте без предисловий.

– Без предисловий, так без предисловий, – умолк на минуту, – я спрашиваю у вас всех: зачем вы похитили господина Комарова?

– Что себе позволяет этот господин? – в раздражении произнёс граф.

– Он выполняет свою работу, – и уже по—русски обратился к Путилину, – и у вас есть основания для таких чудовищных предположений?

– Некоторые существуют.

– Предъявите и нам.

– В то злосчастное утро, когда секретарь исчез, не вы ли, госпожа Мельникова, – он поворотил взгляд к Ирине, – в черном платье и вуалью на лице поджидали Комарова у дверей Духовной Консистории? Не вы ли? – ее щеки покрылись румянцем, она хотела что—то произнёсти, но Путилин остановил ее жестом и продолжил, – я не знаю, под каким предлогом вам удалось предложить сесть в коляску, но увезли его вы. Так?

Ирина молчала.

– Это переходит все границы приличия, – прошипел господин Мельников, – врываетесь и сюда и бросаете нам необоснованные обвинения.

– Мишель, успокойтесь, – произнёс Новосельцев, – это только лишь слова.

– Хорошо, – Мельников присел на стул, – продолжайте свою прелюбопытнейшую историю. Продолжайте.

– Извините. господа, – Иван Дмитриевич заложил руки за спину, – но я пришел к вам не как чиновник сыскной полиции, а как частное лицо. Мне не хотелось выносить данное

происшествие на суд общественного мнения, тем более, что я уверен: господин Комаров находится в добром здравии. Не так ли, господин Новосельцев?

Тот ничего не ответил, только сжал пальцы так, что они хрустнули в наступившей тишине.

– Его можно разыскать в вашем доме в Сестрорецке, не так ли? Не делать же мне там обыск? Тем более это влечет вынесение данного дела на суд прокурора.

Желваки играли на скулах Сергея Павловича.

– Господа!

– Да, этот подлец у меня, – перебил Путилина осипшим голосом Новосельцев.

– Серж, что ты творишь? – попытался образумить граф Сергея Павловича, тот только отмахнулся.

– Господа, я надеюсь сегодня же ночью чиновник Консистории вернется в свою квартиру и вы полюбовно решите связанные с его самовольным заключением вопросы.

– А если нет?

– Мне не хотелось бы доводить дело до судебных властей и раздувать скандал.

– Разве наше дело наказуемо? – с удивлением произнёс граф Прозоровский.

– Не хочу вас огорчать, Ваше Сиятельство, но ваши действия попадают под действие статьи тясяча пятсот сороковой статье Уложения о наказаниях.

– Serge, mais vous avez dit le contraire? (Серж, но ты же утверждал обратное?)

Новосельцев вместо ответа отвернулся к окну.

– Господа, я понимаю ваше негодование действиями секретаря, но не надо же опускаться до уровня разбойников, тем более, что положение в обществе обязывает вас к более разумным решениям.

– Перестаньте, господин полицейский, этот подлец откладывал решение по нашим бракоразводным делам только по причине наших состояний.

– Я думаю, что полученный урок пойдет на пользу духовному чиновнику, и искренне надеюсь, что и вы вынесете из него определенные выводы.

– Вы правы, мы поступили глупо, – глухо прозвучал голос графини Прозоровской.

– J’esp; re que cette affaire se terminera heureusement pour tous les (Надеюсь, что данное дело завершится благополучно для всех), – с улыбкой на губах произнёс Путилин на французском языке, – pour ce permis de tirer sa r; v; rence (а за сим разрешите откланяться).

Смутился только граф Прозоровский, не ожидавший от сыскного таких познаний.

Некоторое время шли молча.

– Иван Дмитрич, а когда Вы заподозрили неладное в деле? – спросил уже на лестнице Михаил.

– Первые сомнения меня посетили, когда я нашел в бюро паспорта. Напоминало, что кто—то прямо таки желал, чтобы они были обнаружены не кем– то, а именно мною, начальником сыскной полиции, чтобы отправить розыски по ложному следу и на первых порах это действительно удалось. Я бросился, словно борзая, учуяв добычу.

– А я был уверен в виновности господина Комарова, больно все складывалось не в его сторону, ведь паспорта, деньги, притом уклончивый ответ из иркутской губернии.