Петербургский сыск. 1874 – 1883
Шрифт:
– Прошу прощения, Елизавета Сергеевна, – на лице Путилина продолжали пунцеветь пятна, – будьте любезны, распорядитесь, чтобы принесли свечу.
– Уж не хотите повторного пожара? – Карташова сделала попытку пошутить, но Путилин был так серьезен, что Елизавета Сергеевна сама смутилась.
– Стеша. – крикнула она, – Стеша.
По лестнице послышались дробные шаги и перед хозяйкой с гостем предстала совсем молоденькая девушка лет восемнадцати.
– Елизавета Сергеевна звали? – И окинула взглядом Ивана Дмитриевича,
– Принеси свечу.
Шаги вновь барабанным боем застучали по лестнице и спустя минуту послышались обратно, но теперь они были более осторожными, девушка боялась погасить свечу.
Путилин взял из рук девушки подсвечник и шагнул в кладовую, довольно обширную, как он определил сажень на полтора. Вдоль стен когда—то висела одежда и, как сказала хозяйка, зимние вещи. Теперь на полу валялись черные бесформенные куски материи, закопченный потолок показывал, что языки пламени лизали даже потолок, находящийся на высоте двух саженей. Иван Дмитриевич внимательно осмотрел каждый вершок пола и стен, до куда, мог достать. Вышел из кладовой в покрытом пятнами сюртуке и черный след красовался на щеке.
– Пока могу сказать только, что вы правы, это был поджог.
– Значит, я права, – Елизавета Сергеевна закусила губу и потом произнёсла. – Иван Дмитриевич снимайте сюртук.
Путилин удивленно посмотрел на Карташову.
– Стеша почистит, вы немного замарались.
– Ничего, мне недалеко, дома мне почистит моя служанка.
– Вытрите лицо.
Путилин торопливо достал из кармана платок, но так неловко, что уронил на грязный пол, поднял и, не зная, что предпринять, держал в руке.
– позволите, – Елизавета Сергеевна подошла ближе и белоснежным батистовым платком начала протирать черное пятно на лице. Путилину бросилось в глаза, что Карташова слегка покраснела, и руки ее начали предательски дрожать.
– Благодарю, – сказал бывший начальник сыскной полиции.
– Стеша. – хозяйка повернула голову к служанке, – принеси в гостиную чай, – потом обратилась к Путилину, – мне кажется, вы хотели задать мне некоторые вопросы.
– Да, – с хрипотцой в голосе проговорил гость.
– Прошу, – Карташова указала на кресло.
– Благодарю, – сказал и тут же себя обругал, что чувствует себя слишком скованно в присутствии хозяйки.
– Спрашивайте, Иван Дмитриевич, мне хотелось бы, чтобы вы поймали негодяя, испортившего мой зимний гардероб.
– Хорошо. – Путилин тяжело вздохнул и теперь в нем проснулся сыскной агент, каким он был столько лет, – скажите, вы был в городе, когда произошел… – запнулся, – несчастный случай.
– Нет, в конце мая я переезжаю за город, в Озерки, там у меня небольшой дом.
– Здесь в доме в ваше отсутствие кто—нибудь проживает?
– Нет.
– Тогда кто вам сообщил о пожаре?
– Дворник прислал за мною
– Понятно, кто следит за домом в ваше отсутствие?
– Николай, наш дворник.
– Мне надо будет с ним поговорить.
Стеша принесла самовар, а уж потом на подносе две чашки, тарелки с печеньем, услышав про дворника, она украдкой взглянула на Ивана Дмитриевича, тот заметил взгляд служанки, но не стал ничего спрашивать у нее, а только обратился к Карташовой.
– Он давно служит у вас?
– Стеша, ступай, – отослала хозяйка девушку, – пятый, а может, шестой год.
– Что вы о нем можете сказать?
– О нем? – Елизавета Сергеевна пожала плечами, – дворник, как дворник, во время убирает, запирает ворота, вот за домом в мое отсутствие следит.
– Он облечен вашим доверием?
– Пожалуй, иначе бы ключи не оставляла.
Ничего более существенного у хозяйки узнать не удалось, но Иван Дмитриевич был доволен, что довелось познакомиться с умной женщиной, разговор перетек на литературу. В последний год, выйдя в отставку, Путилин начал читать все то, на что не хватало времени ранее. Открыл для себя литератора Лескова, язык которого поразил и теперь с нетерпением Иван Дмитриевич ждал новых произведений.
Через час, как гостю не хотелось покидать гостеприимную хозяйку, но надо было и честь знать, все—таки дама, хотя и вдова, но не хотелось, чтобы по улице поползли нехорошие слухи.
На прощанье Иван Дмитриевич осмелился и приложился губами к бледной руке Елизаветы Сергеевны и почувствовал в груди давно забытые нотки волнения.
Стеша проводила до выхода и уже у двери вроде бы ненароком Путилин спросил:
– Ты давно в служанках у госпожи Карташовой?
– Третий год.
– Значит, хорошо знаешь дворника, как его?
– Николай, – тихо произнёсла девушка.
– Да, да, Николая.
– Третий год, – смутившаяся Стеша не поднимала глаз.
– Понятно, – произнёс Путилин, а у самого улыбка не хотела сползать с губ, – понятно, – повторил он, – и где я могу его найти?
– Почем мне знать, – резко ответила девушка, но тут же поправила себя, – извините, барин.
Иван Дмитриевич только кивнул головой и направился искать дворника. Им оказался мужчина лет тридцати, с бритым лицом и копной русых аккуратно причесанных волос.
– Николай? – то ли утвердительно сказал, то ли у него спросил Путилин.
– Так точно, Ваше Превосходительство, – вытянулся, как на параде дворник, прижимая к себе метлу, словно ружье.
– Знаешь меня?
– Так точно.
– Что ты все заладил, как кобель в будке, – пробурчал Иван Дмитриевич.
– Скажи, тебе барыня поручила за домом присматривать?
– Так… да.
– Так что произошло в доме.
– Ну, я вечерами обход делаю два—три раза…
– До скольки часов?