Петька из вдовьего дома
Шрифт:
Через три минуты Петьку уже звали к «шкилету». Он встретил его у дверей школы крепким подзатыльником и угрозой послать записку матери. Произошло это так неожиданно, что Петька не успел даже слова сказать в свою защиту: «Совсем «шкилет» из ума выжил! Большой на маленького жалуется, а он сразу по башке бить!» «Шкилет» после этого показался ему еще более ненавистным.
Урок начался, как обычно, после молитвы. Алексей Алексеевич занимается сразу с двумя классами. Третий класс пишет диктант, а второму дана задача. Петька решает эту задачу у доски.
На
Правда, многие списали решение с доски, но Петька спутался в вычислениях, и всем списавшим тоже досталось от учителя.
Просмотрев все тетради, Алексей Алексеевич повернулся наконец к доске, застонал, и Петька получил второй за это утро подзатыльник. Только потом «шкилет» указал ошибку. Тыча в доску тонким длинным пальцем, противно скрипел:
— Эх, бестоло-очь!..
Петька снова принимается за задачу и на этот раз доводит ее до конца. Он уже приготовился идти на место, но «шкилет» останавливает его и начинает гонять по таблице умножения. За всякий неправильный ответ Петька получает еще по одному подзатыльнику.
Петька и на учителя злится, и на себя досадует: «Дурак я!.. Четырежды семь двадцать восемь, а я ска-зал тридцать два. «Шкилет», видно, думает, что у меня голова-то чугунная. Что ж, ежели по башке наколотить, так я умнее, что ли, буду?»
Следующий урок — русское чтение. Алексей Алексеевич заставляет читать всех понемногу и при этом никого по головам не колотит. Доходит очередь до Петьки. Он читает монотонно, без всякого настроения, но и ошибок не допускает. «Шкилет» хвалит его, и Петька приходит в восторг: «Ишь, Зоя Владимировна никого не хвалила, а этот хвалит! Погоди, я еще тебе все задачи решу!» Петька замечает, что «шкилет» бьет только за шалости и за неверно решенные задачи. На колени он тоже никого не ставит, а всех невыучивших урок оставляет без обеда всего на час.
Вернувшись домой, Петька первым делом хвастает:
— Лексей Лексеич меня похвалил. Говорит, молодец! Только он дерется здорово! Как зачал по башке колотить, — думал, весь ум выбьет!
Петька рассказывает обо всем без утайки. Анны Кирилловны дома нет, да он и перед ней теперь не скрывается. Она уже давно перестала его пороть.
Произошло это как-то незаметно для Петьки. Однажды, совершив поступок, за который непременно полагалась порка, Петька с изумлением обнаружил, что наказания не последовало. То ли Анна Кирилловна решила, что Петька уже достаточно взрослый, то ли поводов стало меньше. Он научился осторожности и почти не бил посуды, не портил вещей,
Возможно, Анна Кирилловна перестала пороть Петьку и потому, что у нее хватало забот с младшими. Бывало, что мать, особенно рассердившись на Петьку за упорное неподчинение, — а он любил противоречить, — стегала его широким ремнем по спине. Но Петька к подобным событиям относился уже благодушно: «Словами доказать не умеет, так разве ремнем докажет?» Чаще же всего дело ограничивалось угрозами:
— Вот возьму толстую веревку, как почну стегать!.. Две недели у меня садиться не будешь! — грозит Анна Кирилловна. — Я тебе покажу, как с матерью спорить!
Петька хорошо знает, что ругань — все равно что гром: вреда не принесет — и поступает по-своему. Тем не менее отношения с матерью улучшились, и Петька вновь любит ее, но уже не прежней беззаветной детской любовью. Во всяком случае, теперь Петька относится к ней с большим доверием.
Вот и сейчас Петька знает, что Олька разболтает все матери, но это уже не пугает. Он убежден, что сможет доказать свою правоту кому угодно. Петька также знает, что Оля будет смеяться над ним, но желание поделиться так велико, что он нимало не смущен и этим.
Выслушав его рассказ, Оля сначала возмущается поведением Кольки, а потом, конечно же, принимается за Петьку.
— Простенькой задачки решить не мог!..
— Тебе хоть говори, хоть нет! Разве б я ее не решил? Чай, я таблицу умножения забыл!
— Значит, Лексей Лексеич для памяти, чтобы знал, тебя по голове-то колотил? — Ольга ехидно хихикает.
— Любо дураку, что седелка на боку, едет да посвистывает. Ведь я таблицу-то умножения во как знал! Знамо, за лето забыл. А теперь снова все выучу! — сердится Петька. — Я ему какую хочешь задачу решу. Разве я не понимаю?
Вечером Анна Кирилловна, к удивлению Петьки, рассердилась не на него, а на учителя.
— Старый дурак! Разве можно ребенка по голове бить?
— Что! Говорил я тебе, что по башке бить нельзя? — торжествует Петька, обращаясь к сестре.
— А ты, сынок, не огорчайся! И уроки учи хорошенько.
— Да разве я не учу? Сама знаешь, как здорово читаю! — хвастает Петька. — И совсем даже не озорничаю. Спроси Лексей Лексеича или Зою Владимировну. Что до Кольки, так разве это озорство? Тебе кто в лицо заедет — тоже не стерпишь.
Петька доволен, что мать встала на его сторону, и в этот день беспрекословно исполняет все ее просьбы. Таблицу умножения он выучивает назубок. Правда, на это потрачено много времени, но зато он свободно владеет цифрами и решает задачи теперь одним из первых.
Старый учитель часто говорит:
— Молодец, Заломов!
Петька так гордится этой похвалой, что слово «шкилет» как-то незаметно утратило свой оскорбительный характер. Когда же дело доходит до диктанта с буквой «ять», то Петька прямо-таки поражен, с какой удивительной простотой учитель разрешает вопрос: