Петля желания
Шрифт:
– Это рецепт Голла, – заметив ее реакцию, пояснил Дент. – Такой кофе способен сбить с ног даже мула.
– Молоко есть?
– Я посмотрел – оно скисло.
– Это неважно, – отозвалась Беллами, героически сделав второй глоток. – Сегодня утром я готова на все.
– Хорошо спали?
– Как убитая. А вы?
– Нормально. Я какое-то время не спал, думал, вдруг вы проснетесь и… Ага, – добавил он, посмотрев на нее. – Опять покраснели. Вчера вечером вы сделались белой как мел при одной только
– Дент!
– Вы проснулись с верой в то, что я невиновен?
– Невиновен. Но далеко не невинен.
– Разве есть какая-то разница?
– Только в моем сознании. Как ваша спина?
– Похоже, что ночью рана затянулась. Во всяком случае, на повязке нет свежей крови.
Он все еще походил на воина, уцелевшего в долгом сражении. Ссадины на лице подсохли, зато распухли, и вокруг них образовались синяки. Указав на телефонный справочник, которым, судя по его виду, в свое время пользовалось немало людей, Беллами спросила, чей номер он искал.
Дент уклонился от ответа и вытянул под столом длинные ноги.
– Надеюсь, вы пойдете вместе со мной. Мы заглянем туда всего на минутку.
– Хорошо. Слушаю вас.
– Предположим, что все это – и крыса в коробке, и нападение на стоянке – чья-то месть.
– За книгу?
– За книгу или за какие-то дела, с ней связанные. Вчера в вашей кухне один из нас сказал, что должен существовать небольшой список тех, у кого могли иметься мотивы для мести и кто уже, возможно, начал приводить в исполнение свои замыслы.
– Это вы так сказали. Вы спросили меня, кто мог быть таинственным незваным гостем моего дома.
– Именно. А теперь, так сказать, давайте пройдемся по списку. – Дент вытянул палец: – Начнем с меня.
– На вас напали с ножом.
– Значит, меня можно исключить? Благодарю вас, – сухо произнес он. За первым последовал второй палец. – Ваши родители.
– Их тоже можно исключить. Рак – убедительное алиби.
Дент выпрямил третий палец.
– Стивен. У него есть серьезные мотивы.
– Но ведь вчера вечером не он напал на вас. Кроме того, он не сделал мне ничего плохого, как бы ни сердился на мою книгу.
– Пожалуй, – с легкой ноткой сомнения согласился Дент. – Это, как говорится, главные фигуранты. Если это не люди из близкого окружения, значит, кто-то такой, на кого невозможно сразу подумать.
– Не имеющий ко мне прямого отношения?
– Любите вы говорить красиво. Но я согласен с – вами.
– Дейл Муди?
– Возможно. Но чем ему быть недовольным? Неужели тем, что вы изобразили его тупым некомпетентным копом?
– Отец сказал, что на суде Муди выглядел как человек с нечистой совестью. По логике, он должен был радоваться приговору. В чем же тогда проблема?
У Дента, разумеется, ответа
– Муди был верзилой, как и тот мудак, который напал на меня. Давайте поставим знак вопроса напротив его имени. Кто еще?
– Что вы скажете о Рупе Кольере?
– Вчера возле ресторана был точно не он.
– Понятно. Кто тогда остается?
– Стрикленд.
Беллами невольно вздрогнула.
– Не Алан, – пояснил День. – Это мог быть его брат Рой.
– Рей, – поправила его Беллами.
Дент указал на телефонный справочник:
– Я как раз искал его номер.
– Почему вы о нем вспомнили?
– Методом исключения. Из числа причастных к этому делу людей, пусть даже отдаленно, Рей и Алан лучше других подходят на роль бугая с красной шеей. – Дент посмотрел на порезы на своих пальцах. – Рей сейчас зол как черт из-за того, как вы изобразили в своей книге его братца.
– Это справедливое и честное описание.
– Описание убийцы. Но что, если не он убил Сьюзен? В таком случае у его брата появляется прекрасный повод отомстить тем, кто упрятал Алана за решетку.
– Упрятал за решетку и обрек на верную смерть.
– Алан не умер, Беллами. Его убили.
Беллами вздрогнула, когда он произнес последнее слово. Не успев отбыть полных двух лет своего двадцатилетнего срока, Алан Стрикленд был убит другим заключенным во дворе тюрьмы Хантсвилл.
Помолчав некоторое время, Дент подобрал ноги и наклонился над столом:
– Мы говорили обо всех деталях этого дела, но вы ни разу не обмолвились о судьбе Стрикленда. Почему?
– Наверное, по привычке, – ответила Беллами.
– По привычке?
– Я хорошо помню тот день, когда мы узнали о том, что его убили. Я только-только перешла в среднюю школу. Руп Кольер позвонил моим родителям как раз в тот момент, когда я собиралась идти на занятия.
– Как же они отреагировали на это известие?
– Без особой радости, но и не стали лицемерно высказывать сочувствия. Отец выглядел очень… хмурым. Я помню, как он сказал: «Вот и конец».
Он произнес эти слова как приказ – мол, больше никаких разговоров на эту тему. Затем он встал и вышел из комнаты. Оливия последовала за ним. Если я не ошибаюсь, в нашей семье больше никто никогда не вспоминал про смерть Алана Стрикленда.
Стивен вчера ни единым словом о ней не обмолвился. Так же, как и отец. Тот мог вспомнить о заключении Стрикленда, но о его смерти – ни разу. Возможно, вопрос, который ван Дарбин задал во вчерашней колонке, поставил их в неловкое положение, заставил задуматься о том, что Алан Стрикленд не только был несправедливо осужден, но и погиб бессмысленной смертью.