Петля желания
Шрифт:
– Знаете, я по-прежнему не готов купить у вас машину.
– Вообще-то, я мог бы сделать вам скидку, но сейчас я звоню по другому поводу.
– Что вам от меня надо?
– Я много думал о нашем с вами разговоре.
– Неужели?
– Наш разговор напомнил мне о некоторых дву-смысленностях, связанных с делом об убийстве Сьюзен Листон. Кое-какие подробности, которые я без нашей с вами беседы вряд ли бы вспомнил. Они неожиданно всплыли в моей памяти, и теперь я не могу не думать о них. Особенно в свете… э-э-э… – Кольер не договорил,
– В свете чего?
– Вы узнаете это, когда мы с вами встретимся. Вы свободны?
Через двадцать минут репортер газеты «АйСпай» уже звонил в дверь.
– Боже праведный! – воскликнул он, увидев Кольера.
Именно на такую реакцию Руп и рассчитывал. Если циничный и беспринципный журналист из мерзкого таблоида так отреагировал на его внешность, то что уж говорить об обычном законопослушном гражданине, потенциальном покупателе, который заглянет в его автосалон.
Руп впустил ван Дарбина и фотографа в дом, пообещав, что даст возможность сфотографировать себя после того, как поговорит с ван Дарбином. Фотографа, неряшливого молодого человека, он оставил с банкой холодной колы в прихожей, включив ему телевизор, после чего проводил ван Дарбина в кабинет, обставленный даже с большим техасским шиком, чем его кабинет в автосалоне.
Ван Дарбин взял со стола фотографию в серебряной рамке.
– Ваша жена?
– Да. Бывшая Мисс Техас.
Одобрительно присвистнув, ван Дарбин поставил фотографию на место, а сам опустился в кресло напротив стола и вытащил из нагрудного кармана куртки блокнот и карандаш.
– Как же выглядит теперь тот парень? – спросил он.
Кольер попытался изобразить подобие своей коронной улыбки, не зная, однако, насколько та ему удалась.
– Я не успел ударить его.
– Вы продали ему краденую тачку?
Руп подумал, что и этот тип, и тот самый врач ходили в одну и ту же школу комиков.
Шутки у них были однотипные и дурацкие.
– Хотелось бы, чтобы дело ограничилось только этим, – ответил Кольер, напустив на себя серьезный вид, и откинулся на спинку кресла. – В прошлый раз я был с вами не вполне откровенен, мистер ван Дарбин.
– Ваша супруга заняла на конкурсе красоты всего лишь второе место?
Если бы десны у Кольера сейчас не болели, он наверняка заскрежетал бы зубами. Боже, с каким удовольствием он раздавил бы этого мерзкого выскочку-репортера, раздавил, как таракана! Рупу стоило неимоверных усилий и дальше изображать из себя гостеприимного хозяина.
– Когда мы с вами разговаривали несколько дней назад, я пытался защитить честь полицейского управления Остина и добросовестных полицейских, которые в нем служат.
– То есть вы хотите сказать, что там служат и некоторые недобросовестныеполицейские? – фамильярно подмигнул ему ван Дарбин. – Позвольте мне угадать. Дейл Муди.
– Как вы уже знаете, я плотно работал вместе
– Я процветаю благодаря всяким «однако».
– …некоторая… э-э-э… тактика, применявшаяся во время расследования, несколько обескураживает. Скажу честно, я проявил тогда беспринципность. Сейчас мне стыдно, но тогда я был молодым и честолюбивым прокурорским работником и был уверен, что эта… э-э-э…
– Эта тактика?
– Да. Я не сомневался, что это обычная практика, часть повседневной полицейской работы. Возможно, не самый приятный ее аспект, однако оправданный, поскольку, в конце концов, полицейские имеют дело с преступающими закон личностями, всякими отбросами общества. Очень часто такие типы понимают лишь язык силы. Мне рассказывали…
– Кто именно рассказывал? Муди? Он единственный, кто рассказывал вам об этом?
– Верно. Он. Всякий раз, когда я спрашивал его, как он получил ту или иную информацию, то или иное свидетельство, он просто отмахивался от моих вопросов. Чем чаще я высказывал свое несогласие, тем жестче он становился. И тогда я сдался. Позволил ему вести расследование так, как он считал нужным. Я же сосредоточил усилия на том, что был в состоянии контролировать лично, то есть на подготовке дела к предстоящему суду.
– Вы сомневались в невиновности Алана Стрикленда? – прищурившись, посмотрел на него ван Дарбин. – Вы это хотите сказать?
– Нет. Я делал то, что от меня требовалось. Его судьба всецело зависела от мнения двенадцати присяжных, а не от меня.
– Тогда в чем же ваша вина, Руп? Зачем вы затеяли этот разговор?
– Мне кажется, Беллами Прайс разделяет мои сомнения в том, что Дейл Муди вел расследование законно и правильно. В своей книге она ставит под вопрос его компетентность и честность.
– Так же как и прокурорских работников.
– Она сделала на этом акцент исключительно для того, чтобы придать истории драматизм, подчеркнуть конфликт персонажей. По всей видимости, Дейл Муди оскорбился тем, как был выписан характер персонажа, в котором он узнал себя, потому как вскоре после нашего с вами разговора, мистер ван Дарбин, он неожиданно выполз из своего убежища.
Журналист мгновенно сделал соответствующий – вывод:
– О господи! Так это Дейл Муди вас так отделал?
– Да, он. Позавчера вечером. Набросился на меня с кулаками и избил так, что у меня не было сил дать ему отпор.
– Но ведь не вы же написали «Петлю желания». Зачем ему было нападать на вас?
– Ваша статья в газете стала тому причиной. Он прочитал ее и даже процитировал мне.
– В ней о нем не сказано ничего оскорбительного.
– Нет, но…
– Он знает, что вы могли.
Руп ничего не ответил. Лишь состроил физиономию, которая как бы намекала на то, что ван Дарбин угадал его мысль. Затем для пущей выразительности прикоснулся к заклеенному пластырем носу.