Петр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты

Райкова Ирина Николаевна

Но монахи не отставали от царя и ссылались на то, что с отобранием монастырских колоколов умалится слава святых соловецких угодников.

Государь ничего им не ответил на это, а только приказал всем монахам, вместе с игуменом монастыря, сесть на катер и ехать на дальний остров архипелага и там слушать во все уши, что будет, а сам велел три раза перезванивать в монастырские колокола, а потом три раза палить из пушки. Через несколько времени вернулись монахи.

— Ну, что же вы слышали, святые отцы? — спросил царь возвратившихся монахов.

— Мы слышали, — отвечали они царю, — точно будто из пушек палили.

— Ну,

вот то-то и есть, — заметил царь, — колоколов ваших вы не слыхали, а пушки славу мою до вас донесли! Так уж лучше давайте мне ваши колокола; я их на пушки перелью, а пушки эти славу святых угодников соловецких распространят до самого Стекольного города.

Волей-неволей монахи согласились на предложение царя и отдали ему лучшие монастырские колокола.

Так и перелил царь Петр Алексеевич монастырские колокола на пушки.

19. Петр Первый берет крепость

Когда Петр со своим войском пришел по Ладожскому озеру к городу Сортавала, то он стал стрелять по крепости. Стрелял, стрелял, но никто не выходит из крепости, не сдается она.

Но вот поднялась на высокое место женщина, одета она была так: спереди на ней было шелковое платье, а сзади — рогожа. Показалась эта женщина на крепостной стене. Царь Петр догадался, что крепость надо брать сзади, что там нет стены. Так и попал царь Петр в крепость.

20 Встреча Петра Первого со шведским королем на Ладожском озере

Досюль, — еще нас на свете не было,

Да и деды дедов наших не были, да на свете не жили,

А и народа-то на земле было малость-мальская,—

Цари в ту пору делили меж собой свои владения.

В ту-то пору давнюю

Наше место

^[3]

не заведомо

^[4]

было ни царем, ни боярином,

Ни лихим человеком удалым.

А в лесу зверя развелося:

Что ни куст — лисица с куницею,

Что ни пень — медведь с волчищем,

А и рыбы наплодилося —

Хошь рукой имай аль карцом

^[5]

черпай.

Полюбилось то наше место привольное царю свейскому

^[6]

.

А и Петр — русский царь заприметил,

Что ручьи у нас глубокие,

Реки долгие, широкие,

А морям и нет конца.

Снарядился сам на поиски

На своей лодке крашеной,

Серебром пораскладенной,

Золотым рулем приправленной,

Со боярами да вельможами.

А свейский-то царь заспесивился —

Не поехал сам, послал начальников:

В полон забрать ему воду с рыбою,

И леса со зверем всякиим,

Чтоб владеть ему повеки.

Едет-катит Петр-царь на поиски

По морю Ладожскому

Со боярами да с велможами.

А и сам сидит во корме,

Золотым рулем поворачивает,

А стречу ему как раз и есть супостат,

В лодках писаных,

С шелковой покрышкой алою.

Не ясен сокол налетел на лебедь белую,

Не лебедь смутил воду синюю:

То летят, воду рябят лодки свейские

На цареву лодку крепкую,

С шумом, свистом порываючись.

В мелки щепки искрошить хотят

Цареву лодку дубовую.

Не стерпел тут русский царь, понасупился,

Очи ясные порассветились,

И румянец стал во всю щеку.

А и крикнет он бар-вельможам своим:

— Поубавим, что ль, спеси у свейского царя?

Силой ли сгубить их

Аль пустить с белым валом пучинистым?

Промолвили тут бояре:

— А и что, царь, брать греха на душу,

Хоть и некрещеную, а человеческую?

А и пусть они умрут от ветра-сивера

Да валов рассыпчатых.

Лишь промолвили бояре,

Как тутотка взял царь —

Отвязал от ремня золотой рожок,

Протрубил на все стороны громким голосом…

Разносился голос по морям далеким,

По водам темныим.

Становилась вдруг темень Божия,

Собиралися ветры в тучу густую,