Петр Первый и его время
Шрифт:
Две столицы — Москва и Петербург — символизировали две России: Россию до преобразований и Россию в процессе их осуществления; город с беспорядочной планировкой, стихийной застройкой и город с прямыми улицами, парками, площадями.
Новая столица явилась окном в Европу, она воплотила мечту Петра о превращении России а морскую державу, располагавшую кратчайшими путями для экономических и культурных связей со странами Западной Европы. Петербург приобрел значение не только политического центра, но и важнейшей военно-морской гавани.
Вероятно, имели значение и личные мотивы — антипатия к старой столице, проявлявшаяся хотя бы в том, что он предпочитал кремлевским палатам незамысловатый деревянный дворец в Преображенском. С Москвой у Петра ассоциировались силы, выступавшие лично против него и против его новшеств; старая столица оказалась ареной его борьбы за власть с Софьей.
Перенесение столицы — важнейшая акция Петра. Надо было обладать широтой взглядов и умением глядеть далеко вперед, чтобы представить себе город будущего, отличавшийся строгой красотой и величественностью. Он понимал, что плоды его усилий пожнут будущие поколения.
Ходила молва о том, как Петр, сажая желуди, заметил, что на'лице одного из присутствовавших мелькнула скептическая улыбка. Разгневанный царь, заметив ее, сказал:
«Понимаю! Ты мнишь, не доживу я матерых дубов. Правда! Но ты — дурак; я оставляю пример прочим, чтоб, делая то же, потомки со временем строили из них корабли. Не для себя тружусь, польза государству впредь».
Обозревая небольшую крепость, свой скромный одноэтажный домик с тремя покоями, срубленный из сосновых бревен, царь мечтал об оживленном городе с гаванью не хуже амстердамской. У причалов — амбары с пенькой, смолой, кожей и железом, разноязычный говор купцов, прибывают из стран Западной Европы и корабли, трюмы которых загружаются русскими товарами…
Отчасти эта мечта осуществилась при жизни Петра. 28 сентября 1714 г. во время торжественного спуска корабля «Шлиссельбург» царь, обращаясь к сенаторам, генералам, морским начальникам и иностранным гостям, приглашенным на празднество, с гордым сознанием содеянного заявил:
«Есть ли кто из вас такой, кому бы за двадцать лет пред сим пришло в мысль, что он будет со мною на Балтийском море побеждать неприятелей на кораблях, построенных нашими руками, и что мы переселимся жить в сии места, приобретенные нашими трудами и храбростию?
Думали ли вы в такое время увидеть таких победоносных солдат и матросов, рожденных от российской крови, и град сей, населенный россиянами и многим числом чужестранных мастеровых, торговых и ученых людей, приехавших добровольно для сожития с нами?
Чаяли ли вы, что мы увидим себя в толиком от~исех владетелей почитании?»
Петр владел ораторским искусством и умело им пользовался. В цитированной речи, произнесенной с большим подъемом, он как бы подводил итоги усилий страны, 14 лет боровшейся за выход к морским просторам. Заметим, что то, что Петру казалось чудом, что он называл Парадизом, имело весьма скромный вид.
Из описания города, составленного тремя-четырьмя годами раньше произнесенной речи (1710–1711 гг.), видно, что его первоначальным центром была Троицкая площадь, расположенная рядом с Петропавловской крепостью. Там находились Троицкий собор и правительственные учреждения, там устраивались празднества.
Васильевский остров фактически еще не был заселен. Его покрывали заросли кустарника, между которыми Паслись коровы, лошади и мелкий скот. В 1711 г. на острове стояло единственное жилое сооружение — двухэтажный деревянный дом Мен-шикова. Канал, проведенный от Невы к дому, позволял князю, выйдя на крыльцо, сесть в шлюпку. Позади дворца был разбит парк. Меншиков еще долгие годы будет хлопотать о его насаждении и украшении скульптурами, купленными в Италии. На стрелке Васильевского острова стояли три ветряные мельницы.
Самой заселенной частью города был Адмиралтейский остров. На нем, как выше отмечалось, размещалась Адмиралтейская верфь — крупнейшее предприятие страны. Вдоль Невы, между Адмиралтейством и Летним дворцом Петра, завершенным постройкой в 1711 г. и сохранившимся доныне, стояли дома вельмож, графа Апраксина, Шафирова, Головкина. Рядом с Адмиралтейством стояли беспорядочно разбросанные жилые строения русских и иностранных мастеровых, работавших на верфи и канатном дворе. Во всем городе в это время насчитывалось 700–800 дворов с восемью тысячами жителей.
Благоустройством города Петр всерьез начал заниматься после Полтавской победы и овладения" Прибалтикой. Утверждение России в Прибалтике и присоединение Выборга обеспечивали новому городу безопасность. В письме к «князю-кесарю» по поводу овладения Выборгом царь заявил: «…Чрез взятие сего города Санкт-Петербурху конечное безопасение получено».
Царь мог воспользоваться двумя возможными способами застройки своего Парадиза: либо снести уже построенные дома и застраивать город в соответствии с новой планировкой, либо смириться с существовавшей застройкой и дальнейшую планировку приспосабливать к ней. Петр сначала отказался от обоих вариантов, решил Петербург оставить таким, каков он есть, и искать новое место под город, где ничто не ограничивало осуществление градостроительных замыслов.
Каким виделся царю новый город?
Главную отличительную особенность ему должны были придать не столько прямые улицы с домами, фасадами выходящими на них, парки, бульвары и площади, сколько каналы, которым собственно и отводилась роль улиц и основных путей сообщения.
Выбор Петра пал на остров Котлин. Проект плана предусматривал прямоугольную сеть каналов, вдоль которых должны были стоять дома дворян, купцов и ремесленников. В начале 1712 г. Петр издал указ о принудительном переселении на остров Котлин «по окончании сей войны» по тысяче семей дворян, купцов и ремесленников. Сенат даже утвердил список дворян, подлежавших переселению. Его возглавляли сенаторы и представители знатнейших фамилий. От осуществления этого плана царь в конце концов отказался.
Интенсивное заселение острова связывалось с окончанием войны, но ее конца не было видно. Остров, кроме того, был уязвим для неприятельского нападения. — Наконец, ограниченные размеры острова оказались несовместимыми с планом создания грандиозной столицы. Поэтому остановились на продолжении застройки Петербурга, но решено было жестко придерживаться его планировки. Центром города должен был стать Васильевский остров, представлявший собой в значительной мере пустырь. Следовательно, исключался снос уже построенных зданий, как это, например, надо было делать на Адмиралтейской стороне.