Петровский
Шрифт:
Ленин болел чаще и чаще, а мы все надеялись на чудо, хотя чудес и не бывает.
В январе 1924 года Фрунзе и я ехали на II съезд Советов. В Курске нам передали телеграмму о смерти Владимира Ильича…»
Столица встретила делегатов от Украины свирепым морозом. Притихшая, печальная Москва вся закаменела, как будто сама смерть склонилась над городом и дышала ему в лицо, опаляя лютой своей стужей.
Подготовка к открытию II Всесоюзного съезда Советов и XIII Всесоюзной партийной конференции не прекращалась. В помещениях ВЦИК и Центрального Комитета партии продолжалась будничная работа, но люди, которых Григорий Иванович встречал в кабинетах и коридорах,
Петровский уходил из ВЦИК обычно за полночь и направлялся к зданию Московской консерватории, где было устроено временное общежитие для делегатов съезда. Прихода Григория Ивановича каждую ночь с нетерпением ждали украинские делегаты. Едва он появлялся в холодном, чуть натопленном фойе концертного зала, заставленном койками, как тотчас же его окружали товарищи и тихо, без лишних расспросов, слушали, что скажет он.
Печальный, весь как-то почерневший с лица, Григорий Иванович стоял в их тесном молчаливом кружке и негромко рассказывал о своих встречах с Ильичей.
Потом, на вторую или третью ночь, они задали ему один вопрос, мучивший всех, — как же теперь жить без Ленина, что станет с партией и революцией? Петровский ждал этого вопроса. Он и сам не раз задавал его себе, об этом же, терзаясь сомнениями, разговаривал с близкими друзьями в ЦК, ЦИК и Совнаркоме.
Он не пытался скрыть своих тревог, он просто рассказывал делегатам о положении в партии, в стране, о своей неколебимой вере в ленинское дело. Он говорил, что в партии нет такого человека, который мог бы заменить Владимира Ильича, что только Центральный Комитет коллективно может осуществить ленинские планы. Он говорил, что первый долг всех коммунистов сейчас — беречь как зеницу ока единство в рядах партии и бороться за ленинскую программу строительства социализма, которую завещал Ильич в своих последних речах, статьях и письмах Центральному Комитету партии.
А однажды, придя в общежитие раньше обычного, Петровский принес ободряющее известие. Оживленно оглядывая яркими карими глазами лица сгрудившихся вокруг товарищей, он торопливо рассказывал о том, что на заводах началось небывало широкое движение рабочих — сотни людей вступают в ряды партии. Это была подлинно народная помощь партии в минуту тяжелейшего испытания.
По свидетельству С. И. Гопнер, Петровский «пользовался большим уважением, любовью и абсолютным доверием В. И. Ленина, твердо стоял на ленинских позициях, много сил отдал борьбе за единство партии, против всяких антипартийных группировок…»
После смерти Ленина разного рода оппозиционеры в партии усилили свою подрывную фракционную деятельность. Они навязывали партии одну дискуссию за другой, они клеветали на старые партийные кадры, на Центральный Комитет партии, они пытались доказать невозможность построения социализма в нашей стране.
Троцкисты, «новая оппозиция», «правые» — перипетии этой сложной и напряжённой борьбы известны каждому, изучавшему историю нашей партии. Поэтому нет нужды рассказывать о ней в этой книге. На Украине, где работал Петровский, внутрипартийные дискуссии проходили так же остро, как и в других местах.
Здесь, опуская известные всем подробности о борьбе с партийными фракционерами, хочется добавить к портрету Петровского несколько штрихов. Оппозиционеры зачастую пытались делать ставку на «зеленую» молодежь, вовлекая ее в демагогические споры.
Петровский пристально следил за идейным, политическим развитием молодежи. Много интересного об этой стороне деятельности Григория Ивановича рассказал один из первых организаторов украинского комсомола, Иван Афанасьевич Жолдак.
В начале 1920 года харьковская организация комсомола считалась самой многочисленной среди других городских организаций Украины. Она росла быстро, но главным образом за счет непролетарской молодежи, из-за чего в ней нередко бывали болезненные явления.
В это время в комсомольской организации возник уклон, который выразился в своеобразном «юношеском синдикализме». Часть комсомольцев выступала за обособление, комсомола от партии, за превращение его в отдельную политическую партию, защищающую только интересы молодежи. Сторонники этого уклона ратовали за то, чтобы создать отдельно от Советов рабочих и крестьянских депутатов Советы рабочей молодежи.
Другая группа «уклонистов» выступала за то, чтобы комсомол вообще ликвидировать, а работу среди молодежи вести непосредственно партийным организациям, как и среди женщин, для чего создать в парткомах отделы по работе среди молодежи.
В разгар споров между этими группировками молодежь Ивановского района Харькова попросила Петровского разъяснить им, какой точки зрения придерживаться. Григорий Иванович внимательно выслушал представителей разных групп и показал ошибочность взглядов и тех и других уклонистов. Не следует упускать из виду, что это происходило до III съезда комсомола, на котором В. И. Ленин произнес свою знаменитую речь, ставшую программой деятельности комсомола.
Петровский говорил, что комсомол должен оставаться самодеятельной организацией, в которой пролетарская и близкая к ней иная молодежь должна воспитываться в коммунистическом духе, а главный способ этого воспитания — участие в строительстве социализма. Руководство комсомолом должно осуществляться партийными организациями, но без мелочной опеки. Комсомол составляет часть общего коммунистического движения, и только под руководством партии он сможет воспитать настоящих, крепких революционеров. Петровский интересно рассказывал об историческом прошлом партии, о ее героической борьбе при царизме и в годы революции. И. А. Жолдаку запомнились его слова о том, что борьба за коммунизм — дело трудное, требующее участия в ней многомиллионных масс, и передовая молодежь должна быть в рядах борцов.
Эта беседа сильно подействовала на всех, кто ее слушал.
В Донбассе, а затем в Екатеринославе и Харькове появились две группировки, которые вели споры о том, кого следует и кого не следует принимать в комсомол. Одни доказывали, что комсомол должен создавать беспартийные группы рабочей молодежи, из которых черпать себе новых членов, а в селах организовать беспартийные союзы крестьянской молодежи и, таким образом, обеспечить «выдержанный состав» членов комсомола из «сознательной» и только трудовой молодежи.
Другие предлагали принимать в комсомол не только сознательных, но и тех, которые хотят стать сознательными коммунистами.
Первых почему-то называли «классовиками», а вторых — «массовиками».
В это время внутри партии сложилась анархо-синдикалистская группа — так называемая «рабочая оппозиция», к которой и скатывались комсомольские «классовики». Поэтому в ходе дискуссии, перед X съездом партии, одновременно обсуждался не только вопрос о роли профсоюзов, но и дела в комсомоле, по крайней мере так было на Украине и, в частности, в Харькове. Эти споры в комсомольской организации проходили без должного партийного влияния. Если кто иногда и бывал на комсомольских собраниях, так это прежде всего Г. И. Петровский.