Петя и Волк
Шрифт:
– Я ненавижу, когда убивают, неважно кого. Не выношу…
– Серьёзно? Но мясо же как-то ешь?
– Нет. Я вегетарианец…
Сказать, что Вольф Карлович охуел – ничего не сказать.
– А-ХА-ХА-ХА-ХА!!! Да ладно!!! – Вольф выбегает за дверь и кричит на всю улицу. – Люди, вы поглядите на это чудо природы! У нас в оружейном работает ве-ге-та-ри-анец!
Как вживую, слышу дружный ржач снаружи и выкрики "да ты чё?", и "ёбаный стыд!", и "пристрелите этого салат-акбара!"…
На самом деле Вольф только дёргает уголком рта.
Я
– Да, я знаю, что означает старое индейское слово "вегетарианец"3. Поэтому никому об этом не говорю.
Кабздец, это он ещё не знает, что я гей. Гей-вегетарианец… К-к-к-комбо, блё!!!
– Стоп-стоп, Петя. Это не моё дело. Но почему ты здесь задержался, если специфика этого места идёт вразрез с твоими склонностями?
А вот и не из-за брутальных клиентов.
– Из-за… оружия. Понимаете, оно… ну, настоящее, что ли. Вокруг одна пластиковая одноразовая дешёвка. Нет настоящих, добротных вещей – закончились. Унылый ширпотреб, который и неделю не прослужит… А оружие – оно то самое, настоящее, тяжёлое, крепкое. Один раз возьмёшь в руки и понимаешь это. Оно вызывает уважение только одним своим видом, даже не сделав ничего, – рассеянно вожу кончиками пальцев по полированному прикладу, мягко обрисовываю узоры гравировки на блестящей коробке спускового механизма. – Красивое – не из-за позолоты и украшений, а самой сутью своей. – Вольф не отрываясь следит за моими пальцами, ласкающими оружие. – Надёжное, серьёзное, неотвратимое… Прямо как (вы)…
Кабздец. Палюсь, как сраный малолеток…
– Как что, Петя? – Вольф смотрит на меня внимательно и с лёгким любопытством.
– Эм-м-м… Ничего. Потерял мысль, – не очень изящно, зато не придерёшься.
– Тем не менее, тебе необходимо начать практиковаться. Тогда ты сам будешь понимать оружие и людей, которые за ним приходят, на должном уровне.
Я открываю рот, чтобы возразить, но Вольф Карлович опережает:
– Убивать никого не надо, кроме бумажных мишеней. Давай-ка в следующие выходные захватим с десяток разных стволов и на стрельбище наведаемся. Что скажешь? Если у тебя планы, или девушка…
– Нет у меня ни планов, ни девушки. Хорошо, раз вы считаете это мне необходимо…
Слава печенькам, не на охоту едем. Это значит, что сейчас не пять утра, а вовсе и десять. Светло, но сыро и промозгло.
У Вольфа Карловича эпичное авто – Джип простихосподи Чероки, из забытых годов моего невинного отрочества. Поэтому едем не быстро, но зато говнища пригорода нам не страшны.
Из неспешной беседы узнаю, что Вольф долгое время жил в Германии. И там у него семья. Двое сыновей. После развода три года назад он вернулся в Россию. Нормальная биография, обычная, как у многих. А внутри чувство, что меня обманули… Вот ведь глупости.
Чего я себе напридумать успел?.. Этот палец по шее. Он просто по сыновьям скучает, вот я ему и напомнил… Вроде я и хотел примерно такого объяснения. Ну не заигрывал же он со мной? Но настроение сделалось точно под погоду.
– Что притих, Петя? Шикарное развлечение – пострелять из такого количества разного оружия.
– Ой, да и милости прошу…
Вольф ухмыляется и оставляет меня в покое.
Из прогретой тачки вылезать неохота от слова совсем. Тащу ружья и дробовик. Вольф на столе методично и умело подготавливает всё это хозяйство к применению.
Естественно, я давно знаю все правила безопасности, но мне их ещё раз подробно разжёвывают, пока я кутаюсь в рукавах куртки от промозглого ветра.
Заряжаю первое ружьё. Мишени стоят довольно далеко, но Вольф Карлович только что легко попал во все. Как два пальца обсосать. Профи, хуле…
– Петя, ноги пошире раздвинь. Ещё… Правой рукой твёрже берись, не двумя пальчиками. Обхватывай, сожми крепче!
– Вольф Карлович, мне так неудобно…
– Привыкнешь. Прочувствуй позу. Наклонись чуть вперёд, коленки подсогнуть можно, если не удобно. Будь готов принять…
– Может не надо?.. Давайте в другой раз, мне что-то расхотелось.
– Петя! Поздно заднюю включать, мы уже расчехлились!
Чем больше я вслушиваюсь в наш диалог, тем больше мне плохеет… Стрельба, говорите? Ах, попрактиковаться с двустволкой?4 Блё…
– Вольф Карлович, а сильно больно будет?
– Если будешь плотно прижимать, то не сильно. Не пытайся при толчке пружинить назад, держи отдачу твёрдо – она тебя сама толкнёт, как надо. Щекой прижмись…
– Точно щекой надо? А не поранит?
– Точно, Петя, точно. Ты же не думаешь, что я в твой первый раз над тобой буду шутки шутить?
Ох, блё-о-о-о… Ебаный стыд, чем мы тут занимаемся…
– Спускай! Ну же, Петя!
– Я боюсь!
– Матерь божья, Петя! Все через это проходили и ещё никто не умер. Даже если поболит немного, то быстро заживёт. В следующий раз легче будет. Ну же, я всё контролирую. Давай!
БАБАХ нахуй блядь!!!
Дрожу, как чихуахуа в ноябрьской луже.
– Ну как, больно было?
– Немножко. Всё… так необычно… Но мне вроде понравилось даже.
– Я же говорил. Не всем нравится в первый раз. Чуть попрактикуешься – такое удовольствие от этого получать начнёшь, не оттащишь за уши! – и смеётся, скаля зубы. Могу поклясться, что зубов у него больше положенных тридцати двух.
– Спасибо, Вольф Карлович. Вы великолепный наставник…
– На здоровье, Петя. Я в этом деле опытный, – и опять смеётся откровенно.
Кабздец, да он всё это время забавлялся, специально эти фразочки двусмысленные сочинял, волчара.
Но мне действительно понравилось. Стрелять – прикольно.
– Кстати, Петя!..
Поворачиваюсь к нему и… залипаю на блестящих от беззаботного озорства глазах, подвижных губах, ярких от мороза.
– Поздравляю! Ты попал!
Глава 4. Птичка и зарождение коварных планов
Тени на потолке сумбурно толкутся, налетая друг на дружку. В комнате даже не темно – юный снег и низкие плотные тучи мучают свет ночного города, опрокидывая его друг на друга, не позволяя упокоиться с миром. Где-то за стеной бубнит телевизор, глаза уже слипаются…