Певчая: Ярость

Гринфилд Эми Батлер

Я подумала о том, как увидела двух королей. Может, Пенебригг в чем-то был прав.

— И это не все, — он выудил из рукава потрепанный лист бумаги. — Я поискал про ундин, и ты захочешь увидеть то, что я нашел. Это из старого нормандского манускрипта, но я перевел кусочек для тебя, — он придвинул бумагу ближе, моргнул, растерявшись без очков. — Я сейчас не могу толком читать. Может, ты можешь, дорогуша?

Я взяла листок и прочитала вслух:

— Широко известно, что эфемерные духи воздуха никогда не были очень

сильными, а духи земли и огня ослабли из-за людей, которые завладели их стихиями. Но водные духи по природе сильны и самолюбивы, в их владениях океаны, что покрывают большую часть земного шара. Они принимают разные облики, и они — самые опасные элементали, которых сильно боятся даже Певчие.

— Элементалей, — сказал Пенебригг, — думаю, можно заметить словом «фейри». Их Мелисанда могла звать Матерями.

Я смотрела на потрепанный лист бумаги. Это было объяснение? Мы воевали с водными существами? И Мелисанда тогда была их агентом… или лидером?

— А две змеи? — спросила я. — Те, что видела я, и что была на шее Мелисанды. Как они с этим связаны?

— Ах, да, змеи, — Пенебригг погладил бороду. — Это может быть версия уробороса. Это очень древний символ, означающий бессмертие и вечное перерождение. Его знали греки и древние египтяне. Он есть и в алхимии.

Я удивленно посмотрела на него.

— В алхимии? Почему?

— Потому что бессмертие — одна из великих целей алхимии. Некоторые говорят, что уроборос олицетворяет связь разрушения и создания — частей работы алхимика.

Я села прямее, забыла о листе бумаги.

— Может, мы тогда должны переживать не из-за магии. А из-за алхимии, — я передала ему свой разговор с Габриэлем.

— Интересно, — Пенебригг был заинтригован. — Зеленый свет может представлять первый этап трансмутации.

Я пыталась вспомнить то, что узнала об алхимии в прошлом году.

— Первый этап… он называется Зеленый лев, да?

— Да. И в алхимии лев поглощает солнце.

— Да? — терминология алхимии всегда была мне непонятна, но Пенебригг звучал уверенно. — И мы давно не видели солнце. Но как же железо?

— Здесь я не так уверен, — он снова погладил бороду. — Но железо важно в алхимии. Вместе с серой можно получить серную кислоту, разрушающий огонь. Возможно, разрушительная сила его может влиять на воду.

Он закрыл глаза, и я увидела, как он устал. Разговор утомил его.

— Спасибо, — сказала я. — Вы дали мне много того, о чем нужно подумать. Я оставлю вас, но, может, вам помочь устроиться спать?

— Нет, нет, — он отмахнулся, но зевнул при этом. — Кровать я оставлю мальчику.

— Он так занят, что может и не вернуться ночью. И он был бы не против, отдать кровать вам, — я потянула за одеяло. — Идемте, вы ляжете поудобнее.

Он устал, и мне было проще убедить его прямотой. Я подоткнула под него одеяло, а он уже спал.

Стараясь не шуметь, я

закрыла дверь спальни и сделала слабее огонь в главной комнате. Я коснулась засова на двери и вспомнила о фонаре. Оглянувшись, я увидела, что Пенебригг оставил его на столе с бумагами.

Я забирала его, когда услышала сзади быстрые шаги. Мой пульс ускорился, ведь я знала их.

Дверь распахнулась, в комнату вошел Нат.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ:

БОРТ

Нат застыл, увидев меня. В тусклом свете казалось, что его лицо в синяках, но он подошел ближе, и я с облегчением поняла, что это только грязь.

— Люси?

— Это правда я, — убедила я его, показав браслет. Он коснулся железным кольцом, и я сглотнула. Что он мог подумать, обнаружив меня в своей комнате? — Я привела Пенебригга, — быстро сказала я. — Его дом затопило, и ему было негде спать, кроме твоих комнат. Надеюсь, я поступила верно…

— Конечно, — на его лице была тревога. — Он еще здесь?

— Да, уснул в твоей кровати. Но он переживает из-за потопа, Нат. Он не смог спасти твои книги и бумаги…

— Не важно. Главное, что он в порядке.

Он сказал так, как я и думала, и это согрело меня. Он не так сильно изменился, по крайней мере, в важных аспектах.

— А ты?

— Я пришел переодеться перед встречей с королем, — он опустил промокшие бумаги на стол и снял мокрый плащ. Повесив его на спинку стула у огня, он добавил. — Боюсь, плохие новости не закончились. Вестминстер затоплен, от Пенебригга ты слышала о Брайдуэлле. Причал святой Катарины тоже под водой, как и большая часть Саутуарка и Ламбета.

Новости были очень плохими.

— А кракен? — спросила я.

— Лучник Тауэра подстрелил его два часа назад, было много свидетелей. Но по пути сюда я видел сэра Кристофера Линнета, и он говорил, что заметил его, или похожего, полчаса назад у моста, — Нат стер ладонью грязь со щеки. — Меня больше беспокоит то, что прилив должен был закончиться два часа назад, но вода не отступает.

— Не отступает?

— Ни на дюйм. Сэр Барнаби следит за этим, в его измерениях я не сомневаюсь. Я сказал королю, что, если так продолжится, придется эвакуировать весь город, — он посмотрел на меня с надеждой. — Или, может, ты знаешь, как это остановить?

— Пока не знаю, — не нравилось разочаровывать его, но такой была жестокая правда. — Я нашла подсказки. Не знаю пока, что они значат, но я надеюсь, что Сивилла поможет мне. Я искала ее, когда встретила Пенебригга.

— Хорошо, что он нашел тебя.

Наши взгляды пересеклись, в его глазах был свет, от которого я покраснела. Но мы не успели заговорить, что-то влетело в щель между дверью и рамой: дешевая брошюра.

Я была ближе к двери и подняла листок. Я потрясенно прочитала название.