Пик Дьявола
Шрифт:
У него были нежные руки; вот одно из немногого, что я о нем помню. Нежные, мягкие, как у женщины. В постели он вел себя шумно — издавал разные звуки, кричал по испански. Он кричал так громко, что однажды к нам в дверь постучали и спросили, не нужна ли помощь.
В первый раз он заплатил мне больше на двести рандов. «Потому что ты самая лучшая». Через несколько дней он перезвонил. «Помнишь Карлоса? Так вот, он не может без тебя жить».
Сначала он меня смешил. Когда приехал ко мне в Гарденз. До того, как я начала ездить к нему, до того, как узнала,
Еще до знакомства с Карлосом она написала письмо.
«Ты была хорошей матерью. Все испортил папа. И я. Вот почему я оставляю тебе Соню».
Она хотела еще что-то добавить, написать, что мать заслуживает второго шанса с дочерью, но всякий раз, как начинала писать, она мяла листок и начинала сначала.
Поздно ночью она сидела на краешке ванны и резала себе ножом запястья. Между часом и тремя ночи — Соня спит в своей веселой детской с чайками на потолке и Микки Маусом на стене. Она понимала, что не имеет права всаживать нож глубже, потому что не может просто так бросить своего ребенка. Придется придумать что-то другое — чтобы наносить себе меньше вреда.
Интересно, сколько крови натечет в ванну…
Большое ли облегчение она испытает, когда из нее выйдет все плохое?
Карлос Сангренегра, который говорил по-английски с сильным испанским акцентом… Карлос в тесных джинсах и с усиками, о которых он так заботился. На шее, на тонкой цепочке, маленькое золотое распятие — только оно и оставалось, когда они ложились в постель, хотя собственно в постели они находились редко.
— По-собачьи, кончита, Карлос любит по-собачьи!
Он стоял на полу, широко расставив ноги; она склонялась над кроватью. С самого начала он был не такой, как все. Он был как ребенок. Все в ней возбуждало его. Ее груди, цвет волос, глаза, тело, бритый лобок.
Он приходил и раздевался, и был уже готов. Он не хотел никаких разговоров вначале. Ему никогда не бывало неловко.
— Разве ты не хочешь сначала поговорить?
— Карлос платит пять сотен не за разговоры. Это он может получить бесплатно где угодно.
Он ей нравился — в те первые разы. Возможно, потому, что он так бурно ею восхищался и выражал свое восхищение словами. Кроме того, он приносил цветы, иногда дарил ей маленькие подарки, а когда уходил, всегда оставлял немного денег сверху. Она решила, что так принято в Южной Америке. До Карлоса у нее не было латиноамериканцев. Немцы, англичане, ирландцы (эти обычно пьяные), американцы, голландцы (которые всегда на что-нибудь жаловались) и скандинавы (наверное, лучшие любовники из всех). Но Карлос был первым. Колумбиец.
Его происхождение ничего не значило для нее; она лишь смутно вспоминала оранжевого цвета пятно из школьного атласа.
— Чем ты занимаешься?
После секса он отдыхал, положив голову ей на грудь.
— Чем занимается Карлос? Ты не знаешь?
— Нет.
— Все знают, чем занимается Карлос.
— Вот как?
— Карлос — профессиональный любовник. Чемпион
Она только рассмеялась. Что еще оставалось делать?
Он принял душ, оделся, вынул из бумажника деньги сверх оговоренной суммы и положил их на прикроватную тумбочку, сказав:
— Карлос дает тебе небольшую добавку. — Он говорил со странной интонацией — как будто спрашивал. Но она уже привыкла. Тогда он сунул руку в карман джинсов и спросил: — Ты не знаешь, чем занимается Карлос?
— Нет.
— Ты не знаешь, что является главным предметом экспорта из Колумбии?
— Нет.
— Ах, кончита, ты так невинна! — В руке у него оказался белый прозрачный целлофановый пакетик, заполненный белым порошком. — Знаешь, что это такое?
Кристина приложила руку ко лбу и сделала вид, будто задумалась.
— Кокаин?
— Да, кокаин, конечно, кокаин! Колумбия — самый крупный производитель кокаина в мире, кончита.
— Ух ты!
— Хочешь?
Он протянул ей пакетик.
— Нет, спасибо.
Услышав ее ответ, он разразился громким хохотом:
— Ты не хочешь первосортного, класса «супер», колумбийского «снежка»?
— Я не принимаю наркотики, — ответила она чуть смущенно, как будто опасаясь задеть его национальную гордость.
Внезапно он посерьезнел:
— Да, кончита у Карлоса чистая!
Она приписывала первые опасные признаки его латиноамериканской крови — они были всего лишь еще одной чертой, отличающей его от других.
Иногда он звонил и говорил:
— Карлос едет к тебе.
— Сейчас?
— Ну конечно сейчас. Карлос соскучился по своей кончите.
— Я тоже по тебе соскучилась, но могу увидеться с тобой только в три часа.
— В три часа?!
— Знаешь ли, у меня есть и другие клиенты.
Он что-то произнес по-испански — резкое двусложное слово.
— Карло-о-ос! — ласково проворковала она.
— Сколько они тебе платят?
— Столько же, сколько и ты.
— Они приносят тебе цветы?
— Нет, Карлос…
— Они тебе доплачивают?
— Нет.
— Так зачем встречаться с ними?
— Мне надо зарабатывать на жизнь.
Он молчал; наконец она позвала его по имени.
— Карлос приедет завтра. Карлос хочет быть первым, понимаешь? Первым любовником за день.
— Однажды он позвонил и сказал, что сейчас пришлет за мной человека. В большом БМВ приехали двое незнакомых парней; они ориентировались по навигатору. Они отвезли меня в Кэмпс-Бэй. Мы вышли, но дом я увидела не сразу, потому что он был на холме. Наверх надо подниматься на лифте. Огромные панорамные стекла, роскошный вид, а мебели почти нет. Карлос сказал, что только что купил дом и я должна помочь ему, потому что он не очень разбирается в дизайне.
Может быть, в ту ночь у меня в голове впервые что-то щелкнуло. Я пробыла там полчаса, а потом посмотрела на часы, но Карлос рассердился и сказал: